Дело Бенсона - Стивен Ван Дайн

Маркхэм нажал кнопку звонка, вызывая Свэкера.

– Позвоните в отель «Энсония», – приказал он сердито. – Разыщите Линдера Пфайфа и скажите, чтобы он был в шесть часов в Стюйвезант-клубе. Я хочу его видеть.

– Мне кажется, – сказал Маркхэм после ухода Свэкера, – что эпизод с машиной может нам помочь. Очевидно, в тот вечер Пфайф был в Нью-Йорке и по какой-то причине не хочет, чтобы это стало известно. Интересно, почему? Он все время обвинял капитана Ликока, как будто хотел, чтобы мы вцепились в этого парня. Конечно, он мог переживать, что Ликок не отдал свою девушку его другу, и решил ему отомстить. С другой стороны, если Пфайф был в доме Бенсона в ту ночь, он может дать нам настоящую информацию. Теперь же, после обнаружения его машины, он расскажет нам все, что знает.

– Кое-что он, во всяком случае, расскажет, – согласился Ванс. – Как образчик отъявленного лгуна, он будет говорить ровно столько, сколько нужно, чтобы не запутать себя.

– Вы, как опытный прорицатель, несомненно, можете заранее сообщить мне то, что скажет Пфайф, – ехидно заметил Маркхэм.

– Как прорицатель я выступать не буду, – спокойно отозвался Ванс, – а со своей стороны скажу вам: он станет утверждать, что в ту злосчастную ночь видел в доме Бенсона капитана Ликока.

Маркхэм рассмеялся.

– Я надеюсь на это и полагаю, что и вы захотите его выслушать.

– Я просто не могу пропустить это.

Ванс уже направился к двери, когда вдруг остановился и повернулся к Маркхэму.

– У меня есть еще одно предложение, – сказал он. – Заведите досье на Пфайфа. Пошлите ваших ищеек в Порт-Вашингтон, пусть они проверят личную жизнь и привычки этого джентльмена. Скажите вашим эмиссарам, пусть они обратят особое внимание на женский вопрос… Обещаю, что вы не пожалеете об этом.

Я видел, что Маркхэм был изумлен словами Ванса и не хотел принимать их всерьез. Но после некоторого колебания он все же нажал кнопку звонка.

– Я сделаю это, – сказал он, – чтобы успокоить вас.

Мы с Вансом потратили около часа на осмотр гобеленов в галерее Андерсона. Эти гобелены должны были быть выставлены на аукционе на следующий день, и Ванс хотел приобрести некоторые из ник. Без нескольких минут шесть мы приехали в клуб, а еще через несколько минут, когда к нам присоединились Маркхэм и Линдер Пфайф, уселись в одной из свободных комнат клуба.

Пфайф был элегантен и, как в прошлый раз, вел себя надменно. Он был также тщательно одет и по-прежнему благоухал парфюмерией.

– Неожиданное, но приятное удовольствие снова видеть вас, джентльмены, – приветствовал он нас.

Маркхэм дружелюбно улыбался. Ванс слегка кивнул и мрачно разглядывал Пфайфа, как будто пытался что-то обнаружить в нем. Маркхэм тут же приступил к делу.

– Я узнал, мистер Пфайф, что в пятницу вы поместили в гараж свою машину и дали рабочему двадцать долларов за молчание.

– Это неверно. Я дал ему пятьдесят долларов.

– Я рад, что вы признаете это. Вам, конечно, известно из газет, что вашу машину видели у дома Бенсона в ночь убийства?

– А зачем бы я иначе стал платить такую большую сумму? – сказал Пфайф, всем видом показывая, что ему не нравится тупость Маркхэма.

– В таком случае почему вы вообще держали ее в городе? – спросил Маркхэм. – Вы могли вернуться на Лонг-Айленд.

Пфайф печально покачал головой и, наклонившись вперед, заговорил с видом терпеливого учителя, который что-то вбивает в голову непонятливому ученику.

– Я женатый человек, мистер Маркхэм, – сказал он таким тоном, как будто в этом было что-то особое. – Я начал свою поездку в Кэсткилл в четверг после обеда, намереваясь остановиться в Нью-Йорке, чтобы проститься кое с кем, живущим здесь. Я приехал в Нью-Йорк слишком поздно – посте полуночи – и решил заглянуть к Олвину Бенсону. Но когда я приехал к дому, там было темно. Поэтому я, даже не позвонив в дверь, поехал на Сорок третью улицу к «Пьетро», чтобы немного выпить, но заведение было закрыто. Тогда я вернулся к своей машине. Подумать только! Пока я ездил, бедного Олвина застреляли!

Он замолчал и начал протирать очки.

– Какая ирония! Я даже не подозревал о случившемся. Откуда же я мог знать? Не подозревая ничего, я поехал в турецкие бани и оставался там всю ночь. А утром я прочел в газетах об убийстве. В более поздних выпусках было сообщено о моей машине. Тогда я стал… беегюкояться. Нет-нет, «беспокоиться» – это не то слово. Скажем так, я подумал, что могу оказаться в трудном положении, если найдут мою машину. Поэтому я поехал в гараж и заплатил человеку за молчание, надеясь переждать, пока распутается это ужасное дело.

По его виду можно было подумать, что он доволен собой за успешно выполненный долг перед полицией и прокурором.

– Почему вы не продолжили свою поездку? Тогда машину еще труднее было бы обнаружить.

Он изумленно уставился на Маркхэма.

– Уехать, когда мой друг убит? Надо быть бессердечным человеком. Я вернулся домой и сообщил миссис Пфайф, что моя машина сюмалясь.

– Мне кажется, что вы вполне могли поехать на своей машине, – сказал Маркхэм.

Пфайф глубоко вздохнул,

– Если бы я уехал в Кэсткнлл, где, по мнению моей жены, я должен был находиться, то как я узнал бы о смерти дорогого Олвина? Я узнал бы об этом гораздо позже. Видите ли, к несчастью, я не сказал миссис Пфайф, что останавливался в Нью-Йорке. Дело в том, мистер Маркхэм, что у меня была причина не желать, чтобы миссис Пфайф знала о моей остановке. Если бы я немедленно вернулся домой, она тут же заподозрила бы неладное. Поэтому и сделал то, что казалось мне самым простым.

Маркквм был явно разозлен ханжеством этого человека.

– Какое отношение имеет пребывание вашей машины возле дома Беясона к вашим попыткам впутать в это дело капитана Ликока? – резко спросил он.

Пфайф протестующе поднял руки.

– Мой дорогой сэр! Вчера вы истолковали моя слова как обвинение в адрес капитана Ликока, но оно было основано лишь на том что я видел капитана Ликока перед домом Олвина Бенсона, когда приехал туда в ту ужасную ночь. Маркхэм подмигнул Вансу.

– Вы уверены, что видели Ликока?

– Я отчетливо видел его, сэр. И вчера я не упомянул об этом лишь потому, что не хотел открывать факт своего присутствия.

– Надо было сказать. Вчера я бы с пользой применил вашу информацию. А вы намеренно скрыли эти факты от правосудия. Ваше поведение вызывает подозрения.

– Вы правы, сэр, – жалобно сказал Пфайф. – Я сам поставил себя в ложное положение и поэтому принимаю вашу критику.

– Вы понимаете, что, зная об этом, я как окружной прокурор могу арестовать вас по подозрению в убийстве?