Чужая жизнь - Валерий Шмаев

После внезапного удара ножом я вцепился в тощего уголовника как клещ. На адреналине вытащил неожиданно жилистого мужичонку из купе в коридор и свалил его на пол, по пути прикладом автомата выбив у него нож. После чего взял нарушителя на приём на удушение и, так и пролежал на нём до самого конца, не обращая ни на что внимания. Да и, не соображая ничего толком.

Тогда мне жутко повезло — нож, скользнув по прикладу автомата, попал мне не в печень, а пропорол брюшину сбоку, ничего особенно не повредив. В результате я в госпитале, полузадушенный, но, счастливый уголовник на гауптвахте окружной заставы, а двое ребят из моего наряда, трое гражданских и ошизевшие от такого расклада уголовники на кладбище. Стволы беглецы достали несколькими мгновениями позже того, как их приятель вылетел в коридор.

Выжил ещё раненый двумя пулями и четырьмя картечинами «старлей». Он-то четверых уголовников и положил. Наглухо. На него накачка на разводе подействовала несколько иначе чем на загаженные коммунистической пропагандой мозги слегка половозрелых комсомольцев.

Старший лейтенант погранвойск ни разу не щенявый комсомолец-призывник и ситуацию просёк сразу. Не перебей он охреневших от вседозволенности блатарей, они половину пассажиров поезда завалили бы из наших автоматов, а стрелять офицеров пограничников учат хорошо. В госпитале говорили, «старлей» стал капитаном досрочно. В общем, за дело. Народу тогда он спас немерянно.

Шестой придурок спрыгнул с поезда. Лучше бы сразу застрелился. Такой смерти врагу не пожелаешь, но «менты» были жутко довольны — это он старого всеми уважаемого участкового зарезал.

Это же Дагестан. Все друг друга знают. Родственников у участкового оказалось человек двести, а близких знакомых почти полторы тысячи. Мужик дожил до пятидесяти шести лет, а проработал на земле, где родился тридцать четыре года и знал несколько поколений местных хулиганов со всеми их сыновьями, племянниками и внуками. Воры и деловые люди его тоже ценили. В чужие дела участковый не лез, окучивая свою делянку. В результате и по совокупности за мёртвого убийцу такую награду объявили в узких кругах, что не дай бог, было взять его живым.

Про шестого деятеля узнали во время допроса взятого мной уголовника. Оказывается, взял я его целым и невредимым, придушил только не до смерти, но военные дознаватели здорово отличаются от гражданских следователей эффективностью применяемых методов дознания. Вежливые военные «следаки» сначала спросили, какой рукой подследственный обычно подписывает протоколы, а потом применили все свои современные наработки в общении с упёртыми собеседниками.

Так что переломанные пальцы на левой руке, выбитые зубы, отбитые почки и сломанные рёбра появились у счастливчика практически сразу после вежливой беседы. В процессе непрекращающейся долбёжки уголовнику рассказали о количестве пока ещё целых костей в его организме, а заодно объяснили, что все, что с ним происходит во время допроса, уже произошло с ним во время задержания.

В результате обалдевший от таких прогрессивных методов дознания уголовник, не дожидаясь продолжения непривычной для него развлекаловки, сдал всех своих подельников со всеми потрохами. Тем более что об отсутствии пассажира в поезде дознавателям уже сообщили, а о погибших пограничниках, двух зарезанных проводниках и убитой шальной пулей женщине они знали изначально.

Свою поганую пасть счастливчик не закрывал несколько часов, не прерываясь даже на перекур, рассказав всю эпопею банды от начала до конца. Перспектива добраться до расстрельной стенки в инвалидной коляске его, почему-то не прельстила

Придурошный приятель счастливчика ехал в соседнем вагоне и, услышав стрельбу, со страха успел залезть на крышу вагона из туалета и сдёрнуть в темноту, хотя о нём на тот момент никто даже не подозревал. Почему добровольный помощник уголовников придурок? Сбежал он, в чём был в туалете. То есть в черной щегольской рубашке, модных тренировочных штанах типа «Адидас», производства подпольного цеха в Махачкале и в кедах на босу ногу. Вооружён он был обрезом ушатанной наглухо двустволки, который этот долбодон потерял прямо рядом с насыпью.

А это полупустыня — раскаленная до дрожащего вдали марева огромная плоская сковородка, пересечённая железной и автомобильной дорогами. Ни воды, ни зверья, ни птицы, какой, ни травы. До ближайшего жилья шестьдесят километров, если знать в какую сторону идти. И не дай бог туда дойти.

В каждом кишлаке, состоящем из замызганных глиняных мазанок, стоит усиленная маневренная группа ВВ-шников, переполненная по самую маковку желанием порвать хоть кого-нибудь в мелкие кровавые лоскуты. Ибо сидеть в такую жару в раскалённых до жуткого пекла внутри бетеэрах это надо быть конченым мазохистом, а извращенцев в Советскую Армию в те времена не брали.

Машины по единственной автомобильной дороге, пересекающей полупустыню в связи с усилением, ходят только редкими колоннами. Сопровождают эти сборные «нитки» озлобленные до трясучки местные «менты», которых оторвали от привычного времяпровождения в чайхане, и приданные им для веса единовременного залпа десантники, которые были рады такому неожиданному приказу до поросячьего визга. Потому что кататься в полной выкладке в автобусе значительно лучше, чем под бдительным взором прапорщика отжиматься на плацу, а в случае участия в задержании можно домой в отпуск уехать.

Внеплановый отпуск — это розовая мечта любого половозрелого солдата, хотя бы полгода, прослужившего в тех местах. Закавказье ни разу не средняя полоса России. К девочкам вечерком в самоволку не сбегаешь. Так что полосатые ухари тянули лямку со всем прилежанием, и, если бы не приданные «менты», задержанных было бы значительно больше.

Рьяные десантники встряхнули весь приграничный район, попусту нахватали почти сто пятьдесят человек, правда, треть из них по разным мелким провинностям, и слегка размялись на задержаниях. Про перебитый уголовниками пограничный наряд и зарезанного участкового не знал только ленивый, а ленивые в десанте не выживают.

Местные жители отнеслись к нездоровой активности десантуры с пониманием, ибо жизнь одна и желательно её прожить с целыми костями и не на костылях. Объясняли десантники свою позицию обычно всеми доступными им методами, а это очень больно и унизительно. К тому же пролежать на раскаленном асфальте несколько часов под палящим солнцем и пристальными взглядами аксакалов не захочется никому. Позору потом не оберёшься.

Тридцать градусов в тени в мае месяце для тех мест вполне обычная температура воздуха. Разыскиваемого всем районом убивца нашли в двадцати пяти километрах от железнодорожного полотна через три недели совершенно случайно. Высушенного как лист в гербарии и такого же живого как лист, пролежавший несколько лет между страницами давно забытой всеми книги придурка, обнаружили с санитарного вертолёта. Последние двое суток своей жизни он ходил кругами то, приближаясь, то удаляясь от спасительной для него автомобильной дороги.

Что уголовник перенес, умирая, я даже представить себе не смог, хотя прослужил в тех краях почти семь месяцев. Обрез этот деятель потерял, ещё находясь на крыше вагона, и искали его совсем не там, где он сходил с ума от обезвоживания. Как обессиленный нестерпимой жарой беглец умудрился пройти в резиновых кедах по раскаленной пустыне почти шестьдесят, с учётом нарезанных кругов, километров никто так и не понял, но в местную книгу рекордов он посмертно угодил.