Эффект домино. Падение - Кира Оллис

перестаёт смеяться, с хрустом пережёвывая то, что не успело быстро растаять. Дурная.

— Брайан, спасибо!

— За что?

— Как за что? Ты только что исполнил мою мечту!

На миг зависаю, любуясь ей. Она такая чудна́я и милая. Меня подкупает её неиспорченность. Кэсси ведь и сама не догадывается, насколько она сильная личность. Будь она слабачкой, давно бы сдалась под гнётом папаши.

— Я ведь тоже хотел попробовать, — припоминаю, склоняясь над её губами, блестящими от влаги.

Кэсси такая красивая. На её волосах, припорошённых снегом, играют блики от фонарей тюбинговой трассы. Внезапно она перестаёт смеяться и, будто считывая мои мысли, бросает выразительный взгляд на мой рот. Взгляд, заманивающий в свои любовные сети. Немедля припадаю к её губам, как путник, изнывающий от жажды. Её холодный язычок встречается с моим горячим, и этот контраст настолько яркий, настолько будоражащий, что от переизбытка новых чувств у меня немеют разом все конечности. Я пленён, заколдован, я схожу с ума от этой девчонки. А ведь это просто поцелуй… Мне становится жарко несмотря на то, что мы лежим в снегу.

Чёрт. Снег.

Сделав над собой неимоверное усилие, отлипаю от Кассандры, не желающей прерываться, если судить по непониманию в её глазах.

— Нам пора, Колючка. Стоит запить снег горячим чаем у Санты.

***

Кассандра

Весь следующий день мы проводим на горнолыжном склоне. Оказывается, Брайан умеет кататься на сноуборде, как настоящий профи! В прошлом году они с семьёй летали в Аспен, и он несколько дней обучался с профессиональным тренером.

Не перестаю восхищаться своим парнем. А главное, хоть бы обмолвился об этом! Я же планировала учить его, наивно полагая, что сноубординг мне дастся так же легко, как сёрфинг. Но на фоне «змеек», которые он виртуозно выписывает на укатанном снегу, моё катание выглядит неуклюжим. Водная стихия мне всё-таки ближе: в океан хотя бы падать не больно.

Вот и сейчас я в очередной раз не справляюсь с управлением и чуть не врезаюсь в другого сноубордиста. Чтобы не портить Брайану веселье, говорю, что хочу согреться горячим кофе, и, незаметно потирая своё ушибленное бедро, отправляюсь в сторону одной из маленьких кофеен, рассредоточенных вдоль склона посреди пушистых елей. Но до цели я не дохожу, потому что моё внимание цепляет необычная резная вывеска чёрного цвета с изображённым на ней белоголовым орланом. Казалось бы, птица, как птица. Но нет, у него одно крыло опущено, а другое поднято вверх. Возможно, по задумке владельца тату-салона это что-то вроде жеста приветствия или завлечения клиентов, но мне почему-то кажется, что орёл ранен. Ему жизненно необходимо взлететь, но с одним крылом это оказывается невыполнимой задачей…

Вздрагиваю, когда на мои глаза ложатся ладони в знакомых перчатках, выключая изображение передо мной.

— Угадай, кто? — не своим голосом басит в ухо Брайан, вызывая у меня улыбку.

— Ной? — В эту игру могут играть двое, чёрт возьми. Несмотря на то, что я вчера весь вечер отыгрывалась, припоминая эту шлю… Монику, мне нестерпимо захотелось поёрничать ещё.

Руки ожидаемо сползают с моего лица. За спиной не слышно ни шороха. Уверена, Брайан с недовольством скрестил руки в ожидании извинений с моей стороны. Не собираюсь ему потакать. Поиграли и хватит.

— Брайан, смотри. — Не оборачиваясь, показываю в сторону орла. Не терпится узнать его мысли.

Кроу ничего не отвечает. Лишь удлинённая тень на снегу свидетельствует о его присутствии. Интересно, о чём он размышляет, рассматривая эту вывеску?

Через минуту раздумий он молча берёт меня за руку и, отбросив свой сноуборд к моему, тянет в сторону входа в заведение.

***

— Не можешь налюбоваться? — Брайан встаёт напротив меня тоже боком к зеркалу.

Спустя несколько часов мы оба сняли специальные плёнки, и я решила воспользоваться моментом, чтобы лишний раз оценить результат. Я действительно не могу оторвать глаз от шедевра, который изобразил тату-мастер на моём теле. Это не просто рисунок, это целое искусство. Не зря мы провели в салоне весь день! Над нами колдовали два парня, сказав, что впервые встречают пару с такими необычными пожеланиями. Они даже сделали нашу фотографию, сказав, что разместят её на рекламных щитах города.

— Давай я, — он забирает заживляющий крем и, выдавив несколько полосок на моё плечо и спину, принимается аккуратно распределять его по коже.

Я без капли стеснения стою перед ним в одном лифчике и спортивных трусах. Немного поздно стесняться после того, что он вытворял с моим телом накануне вечером, доводя до исступления своими ласкающими губами. Нет, мы ещё не зашли слишком далеко, хотя я не возражала. Брайан сам остановился, заявив, что ещё не время. Разве у любви может быть расписание?

В моих сокровенных мыслях я уже множество раз представляла, каким будет наш первый секс. С Брайаном я поняла, что, оказывается, могу возбуждаться, что могу сама желать большего, и что я не бракованная девка, как посмел меня однажды назвать ублюдок Шейн за сухость между ног. Видимо, я должна была возбудиться от нескольких пощёчин или от ремня, которым он связал мои руки, или от его тяжёлого туловища, придавившего меня к кровати в моей собственной комнате…

Я всеми силами пытаюсь прогонять непрошенные воспоминания о том ужасном вечере, но они прочно засели в моей памяти необратимой червоточиной. В тот раз меня спасла мать, и до того момента, как я увидела её садящейся в Мерседес Шейна, я была уверена, что она принесла себя в жертву ради меня. На протяжении нескольких месяцев я жила с огромным грузом вины, а она, видимо, втянулась в процесс… Как это всё мерзко, Господи.

Неотрывно слежу за осторожными движениями мускулистых рук Брайана, а заодно рассматриваю и его тату тоже, почти такое же, как у меня. Когда он доходит до локтя, встаю вплотную к нему так, чтобы наши руки соприкоснулись, и обе половины цельного рисунка совместились.

На моей спине — ястреб, а на его — орлица. Мы неспроста поменялись нашими своеобразными тотемами, заложив в них особенный для нас смысл: быть порознь — всё равно, что иметь одно раненое крыло. С таким увечьем можно жить, но не летать. Именно поэтому левое крыло ястреба изображено на внешней стороне моего левого предплечья, а правое крыло птицы Брайана — наоборот. И когда мы держимся за руки, стоя лицом друг к другу, создаётся впечатление, что наши раненые крылья переплетаются. Сливаются воедино.

По одиночке не сможет взлететь ни один из нас, а когда мы вместе, нас обоих смогут поднять ввысь два здоровых крыла.

Когда мы обсуждали с мастерами