Охота на охотников - Николай Раков

Чужак заметил эсминец, и от его бортов отделились пять летающих аппаратов. Диски диаметром в три метра были явно роботами-истребителями, и они с огромной скоростью понеслись к патрульному кораблю. Капитан эсминца не дремал и открыл ураганный огонь всеми системами противоракетной обороны. Атакующие автоматы казались неуязвимыми, продолжая двигаться в огненном смерче. Наконец взорвался один из них, потом второй. Капитан эсминца начал маневр уклонения, но было уже поздно. Три диска, пропоров борт, скрылись внутри боевого корабля. Спустя мгновение эсминец вспух от внутреннего взрыва и развалился на части.

— Противник ведет интенсивный огонь. Мощность их лазерных установок превосходит нашу четырехкратно, — доложил технический пост. — Частота излучения будет вычислена через минуту. Имеем пять попаданий по обоим бортам. Повреждений не зафиксировано.

— Выбросить сеть, — приказал капитан.

Сеть представляла собой четыре атомные бомбы, сбрасываемые в кильватерный след корабля. Боеголовки быстро расходились в разные стороны, образуя квадрат со стороной в десять-пятнадцать километров. После лобовой атаки вражеский корабль какое-то время продолжал лететь по прямой, попадая в сеть лазерных датчиков, исходящих от зарядов. При этом сеть по инерции двигалась за кораблем, который ее сбросил, как бы надвигаясь на противника. Как только он пересекал один из лучей, боевые головки срабатывали, образуя непроходимую зону поражения, в которой уже находился корабль.

— Семь попаданий в корпус противника, — доложил наблюдатель. — Видимые повреждения отсутствуют.

Неожиданно чужой корабль начал уходить в верхнюю полусферу, по-прежнему оставаясь к лидеру своей передней частью, не подставляя под огонь ни борта, ни нижней палубы.

— Сбросить скорость на десять, уходим ниже на пять, — скомандовал капитан, рассчитывая на то, что противник бросится в погоню.

Корабль заскрипел от перегрузки. Несколько операторов удивленно переглянулись.

— Разрыв корпуса на четвертой палубе, — сообщила громкая связь.

— Трещина броневых листов верхней палубы. Разгерметизация четырех отсеков.

— Прекратить снижение. Поворот лево двадцать. Полный вперед, — последовал немедленный приказ капитана.

Лидер начал разворачиваться, наращивая скорость, стараясь уклониться от своей сети и заставить противника идти за ним. Скрип усилился, а потом раздался страшный грохот, сопровождаемый мощным толчком. Каянова оторвало от перил, за которые он держался, и бросило, но не вперед, на пульты управления, а почему-то вверх, к потолку. Последнее, что он услышал, был вой аварийных сирен и требование электронной системы оповещения покинуть корабль. Лидер раскололся надвое, его двигатели заглохли, а через четыре минуты обломки догнала сеть, распылив остатки корабля в мощном атомном взрыве.

— И как это понимать? — спросил Кузмин то ли Лузгина, то ли оператора службы контроля трансляторной связи, вертя в руках сообщение, состоящее из пяти цифр.

— Разрешите, господин генерал, — вытягиваясь еще больше перед высоким начальством, спросил лейтенант, доставивший радиограмму.

— Я вас слушаю.

— Эта радиограмма последняя, направленная транслятором из восемнадцатого сектора. После ее передачи транслятор то ли самоликвидировался, то ли его уничтожили.

— Спасибо. Можете идти, лейтенант, — отпустил оператора Кузмин.

— А что тут особенно понимать, — произнес Лузгин, дождавшись, пока за офицером закрылась дверь. — Три семерки — сигнал инопланетного вторжения. Восьмерка — принять срочные меры. Тройка? Тут может быть несколько вариантов. Профессионал, направив такой сигнал, в первую очередь указал бы на направление этой самой опасности.

— Передал бы конкретно, а теперь ломай голову.

— Значит, не мог. Но это был очень предусмотрительный человек, чувствовавший опасность. Скорее всего, он знал, что как только транслятор начнет передачу, его обнаружат и уничтожат. Длинная радиограмма не могла пройти.

— Ну и какие мысли у тебя по этому самому направлению?

— Это не гаюны, — уверенно ответил Лузгин.

— Надо выяснить, кем отправлено сообщение.

— Конечно, надо, — согласился полковник, — но для этого нам придется потратить чертову уйму времени, а судя по этой бумажке, его у нас нет.

— Третий, третья, третье, — перечислил Кузмин.

— Это что-то очень простое, что у каждого на слуху, — задумчиво произнес диверсант.

— Третий. Это, скорее всего, порядковый номер. Номер чего? Противник? Союзник? Вариант? Путь? Сектор? Третья? Планета? Галактика? Скорость? Зона? Третье. Состояние? Правило? Тьфу, — плюнул в раздражении Кузмин.

— Отдай эту абракадабру аналитикам. Пусть подумают и подберут варианты, исходя из нашего сегодняшнего состояния обстановки. И еще запроси сведения по всем бортам, которые могут находиться в двух-трех прыжках от местонахождения транслятора. Как только кто-то из них выйдет на связь, пусть подробно доложат, где были, что делали, что видели.

— Сделаю, но мне кажется, это место где-то у нас. Необходимо направить туда наш борт или переориентировать на разведку сектора ближний патруль.

— Вот и займись этим. А главное — думай, Иваныч. Думай.

Думать всему аналитическому отделу и Лузгину пришлось только двое суток, до поступления информации от патруля из двадцатого сектора. Капитан подробно сообщал о встрече с лидером, ушедшим в пространство Союза. О наличии на его борту подполковника Каянова и потере одного из своих кораблей, не вернувшегося в сектор патрулирования.

Лузгин был немедленно вызван в пункт связи, откуда передал капитану патруля приказ немедленно идти в сектор уничтоженного транслятора и провести там тщательную разведку. Патрульный был предупрежден о возможной засаде. Капитану было категорически запрещено ввязываться в бой. В случае опасности он должен был незамедлительно покинуть опасный сектор.

«Значит, Каянов, — размышлял полковник, идя по коридору базы. — Каянов — это Шаман. Но почему он шел на вражеском лидере один и где остальная группа?»

Лузгин отбрасывал мысль, что Смирнова больше нет. Верить в это ему категорически не хотелось.

«Подполковник был посланцем Шамана, — размышлял он, — а следовательно, только в империи группа могла получить информацию об инопланетном вторжении. При данном раскладе возникает два варианта. Либо на империю совершено нападение из дальнего космоса, либо у имперцев появился сильный союзник. Но никаких сведений о таком союзнике у нас нет. Второй вариант более вероятен. Но тогда почему последняя цифра три? Логичнее было бы передать цифры один или два. Инопланетное вторжение. Один — первый противник, гаюны. Территория империи. Два — два противника. Территория империи. Это понятно, но при чем здесь тройка. Третий противник? А если от обратного. Не третий противник, а третий союзник. Кто у нас третий союзник? Третьей к образующемуся Союзу присоединилась система Босаван. Если исходить из этих предположений, то получается, что угроза идет именно оттуда. Но ничего похожего с Босаваном не происходит. Президент Гармак прислал свой флот, объединив его с союзной эскадрой под единым командованием. Удар в спину во время схватки флотов? Маловероятно. Хотя бы какие-то косвенные подтверждения такого варианта у контрразведчиков наверняка бы были. Тогда при чем здесь инопланетное вторжение. Значит, Босаван, но не Босаван».