Девочка Рустама - Амина Асхадова

— Конфета, сейчас я задам тебе один вопрос.

От вкрадчивого шепота возле уха я замираю в ежовых рукавицах, боясь пошевелиться.

— И ты подумай хорошенько, прежде чем мне ответить… — добивает Рустам.

Молчу, кусая израненные губы.

Мамочки…

— Ты ничего не хочешь мне сказать, родная?

— Ты ничего не хочешь мне сказать, родная?

— Я? — хриплю в ответ.

— Да. Или ты замерзла? Чего задрожала? — его шепот разбудил меня.

— Н-нет, не замерзла.

— Вернемся в каюту?

Качаю головой и прошу Рустама остаться. Не хочу в каюту, там мысли тяжелые становятся. Здесь их волны качают, кислородом голову насыщают…

В общем, к моменту, когда солнце зашло за горизонт, я построила свои идеальные планы на жизнь, и мне было все равно, если планы Рустама были иными.

Я не хотела быть Дианой. Я другая, я имею право на выбор. Я никакой не ключ и не атрибут…

Правда, я еще не решила, как сказать Рустаму о беременности, но совершенно точно я знала, что я и Диана — это разные люди. Пусть она будет атрибутом власти, а я свободным от войны человеком.

Пальцы Рустама обвили мои руки, неосознанно уводя меня от потайных мыслей.

— Повторим фигуру Джека и Розы?

Я улыбаюсь, и послушно развожу руки в стороны. Настоящий Титаник… и высоко здесь было, в носу судна, и также страшно. Ветер бросается к телу, обволакивая нас свободой и желанием жить. Мы повторяем легендарный фрагмент из любимого многими фильма.

Боже, как красиво и волнительно в то же время…

В этот момент мне так захотелось набраться смелости и сказать Рустаму, что у него появилось уязвленное место в этой их войне… хотелось сказать о том, что я, возможно, беременна.

Только больно было вспоминать, как тогда, на воздушном шаре Рустам назвал своего ребенка уязвленным местом. Своего будущего ребенка.

Интересно, какой уже срок? Месяц точно, но убедилась в этом я только вчера. Так ведь обычно и происходит? К месяцу начинает тошнить, голова кружиться, цикл сбиваться… Тогда и появляется первая мысль о беременности.

Если сказать о беременности сейчас — есть шанс, что он не будет сильно ругать меня. Я ведь и сама вчера узнала. Вот только что Басманов скажет на это? А вдруг он запретит рожать? Господи, я ведь совершенно не знаю этого мужчину.

Но если затянуть, то это приведет его в бешенство. Однозначно. Рустам подумает, что я скрывала нарочно, что не хотела ему говорить. А если сам узнает…

Тогда быть беде.

— Ну-ка посмотри на меня… — велит Рустам.

И я слушаюсь дьявола. Смотрю в его бездонные глаза, а мысли лихорадочно крутятся в голове, сбивая с толку.

— И все-таки я спрошу еще раз: ты ничего не хочешь мне сказать?

Вкрадчивый шепот заставляет мое сердце биться чаще. Ноги стали ватными, и от неожиданности я присела, почти упала на колени. Рустам — следом.

Его глаза напряженно впились в мои. Не выдержав напряжения, я отвела взгляд и постаралась успокоиться.

— Рустам, я… я действительно должна тебе кое-что сказать.

А если за борт выбросит? Или убьет? Что в принципе равнозначно…

Или, наоборот, приласкает? Обрадуется или разозлится? Какой ты, Рустам?!

Вот, к чему приводят спонтанные отношения. Я совсем не знаю реакцию мужчины на эту новость.

— В чем дело?

Басманов подбирается, не выпуская меня из рук. А у меня язык прилип к небу и будто занемел. Прохладный ветер еще бьет в лицо, и тогда я просовываю руку в карман.

Эта вещь определенно упростит ситуацию.

— Не тяни. Говори, родная, — велит Рустам, — тебе плохо?

— Я сейчас… Я покажу тебе, — сбиваюсь на шепот.

Рустам кивает и молча ждет. Лицо его напряженное от того, что мое — совсем бледное. От страха бледное.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Я не отвечаю, выуживая из кармана заветную вещь. И улыбаюсь робко, показывая Рустаму кулак.

— Открой его. Внутри сюрприз ждет, — прошу с придыханием.

Мой шепот сбивается, его подхватывает шум воды вокруг и бескрайние воды.

— Ты делаешь мне так много подарков, Рустам, — шепчу тихо совсем.

— Не считай мои подарки. Я хочу и дарю, — хмурится Рустам.

— Но теперь настала моя очередь. Ты знаешь, Рустам… сегодня у меня тоже есть для тебя кое-что.

Широкая мужская ладонь беспрепятственно раскрывает мои тонкие дрожащие пальцы. Один за другим. Растерянно и хмуро.

Не отрывая взгляда, я смотрю на Рустама. И ловлю каждую эмоцию от своего «сюрприза».

— Что это, Полина? — напряженно хрипит Рустам.

— Не считай мои подарки. Я хочу и дарю, — хмурится Рустам.

— Но теперь настала моя очередь. Ты знаешь, Рустам… сегодня у меня тоже есть для тебя кое-что.

* * *

— Что это, Полина? — напряженно хрипит Рустам.

Рустам хмурится. Неужели он не привык получать подарки? Или ему не понравился сюрприз?

— Я только не была уверена, как ты к этому отнесешься…

Мой голос дрогнул. На ладони без колебаний лежал его подарок. Мой первый ему подарок и такой… необычный.

— Я боялась тебе показывать, — нервно кусаю губы, — сначала думала положить тебе в карман, чтобы ты сам нашел его… Так мне было бы значительно легче.

Рустам переводит взгляд на мое лицо, и глаза его темнеют.

Это хороший признак или не совсем? Так обычно бывает, когда он возбуждается или… да черт его знает, этого Басманова!

— Пожалуйста, не молчи, — прошу я.

Я с облегчением выдыхаю, когда его губы начинают шевелиться. Голос Рустама звучит подавленно и хрипло:

— Таких сюрпризов девушки мне еще не делали.

— Ты рад? Тебе нравится? — уточняю я.

Рустам медленно кивает и вновь возвращается к подарку на моей ладони.

— Ты позволишь нам… мне… — язык заплетается от волнения.

— Родная, о чем речь? — хмурится Басманов, — надевай.

Я шумно сглатываю и поднимаюсь с колен. В глазах на секунду темнеет… Точно к врачу нужно сходить и поменьше из-за глупостей волноваться.

Я обхожу Рустама и становлюсь за его спиной. Мужчина послушно замирает, и я надеваю подвеску на его шею.

— Я боялась, что тебе нельзя такие штучки носить, — поясняю ему свое волнение.