Файерфокс – Огненный лис - Людмила Файер

она зашипела на Ма, сгорбилась и отошла от нее, опустив голову.

Мы с Мау ничего не поняли. Как сестра могла себе позволить такое поведение с Ма? Болезнь повлияла на ее умственные способности?

— Что между вами произошло? — спросил я, подойдя к Ма. — Мяу не в себе. Она обидела тебя? Я должен поговорить с ней…

— Нет, Миу-миу, не стоит… — Ма опустила плечи, улеглась на подстилку из хвои и положила голову на передние лапы. В ее глазах отражалась грусть. — Я еще не сказала тебе и Мау. Может и вы отнесетесь к этому как Мяу…

— Ма, не говори загадками! — попросил я. — Ничто не заставит нас перестать уважать тебя и говорить с тобой, как с недостойной. Что случилось?

— Да, сынок, случилось. Примерно через два открытых глаза Лунной Кошки у меня появятся малыши. Такие же, какими были вы. И к этому времени мы должны расстаться с вами. Вы уже взрослые, самостоятельные. Вы знаете, как выжить в лесу, кого стоит опасаться и кого бояться. Умеете хорошо охотиться и даже сражаться. Вы сильные, умные и здоровые. Вы должны будете уйти и оставить нору мне и моим новорождённым детям. Таковы правила. Таков закон. Мы будем все вместе еще какое-то время. Когда придет срок, я скажу вам. И мы расстанемся. Быть может навсегда.

Я не мог поверить своим ушам. Расстаться? С мамой? Но почему? И откуда вдруг у нее возьмутся какие-то другие малыши? С какой стати? Она выглядела как всегда… Как всегда… Хотя нет, не совсем, как всегда. Она пахла по-другому…

Меня осенила внезапная догадка.

— Это Солнечный Кот? Да, Ма? Он подарит тебе малышей? Это будут его дети? И среди них опять будет такой, как я? Цвета Солнца?

— Ты такой умный, мой мальчик! — Ма нежно лизнула меня в нос. — Умный и догадливый. Да Огненный Кот подарил их мне и Лесной Кот подарил их мне. Надеюсь, очень надеюсь, что среди них будет подобный тебе, солнечный котенок, моя нежнятинка…

Я отошел от Ма и стал думать, как рассказать обо всем брату. Сестра сидела в дальнем углу норы, повернувшись ко всем спиной. Ее шерсть на спине и загривке брезгливо подергивалась. По бокам волнами пробегала дрожь. Она не хотела смотреть на нас. Не хотела общаться. Мяу надулась, как птица с ярко-красной грудкой, которая не улетает на зиму, а продолжает свою обычную лесную жизнь даже в самые трескучие морозы.

По всему было видно, что Мяу очень обижена на Ма. Она считала себя котенком, по сути еще и была подросшим котенком, ей в голову не приходило, что у Ма могут появиться другие дети, пока мы с ней.

Я сначала решил поговорить с братом и дать сестре время успокоиться и подумать.

— Мау, брат, — обратился я к нему, вызвав его на поверхность, — понимаешь, брат…

Я запнулся, не представляя как рассказать то, что услышал от Ма.

— Наши дела плохи, Миу-миу? — грустно посмотрев на меня, сам начал разговор Мау. — Я заметил, что с Ма что-то не так. Она пахнет необычно. Она больна?

Я с облегчением рассмеялся.

— О, нет, Мау, она не больна! Я бы сказал даже наоборот, она слишком здорова! Так здорова, что у нее скоро будут малыши!

— Вот оно что… — зачесал Мау ухо, отчаянно скребя задней лапой, как будто хотел его оторвать. — Значит вот почему от нее так странно пахнет. Мне показалось, что я уже когда-то чувствовал этот запах. Когда-то давно, в далеком детстве. Так пахла мама, когда нас было много и не всем доставалась еда из ее бугорков на брюшке…

Мау зажмурился в попытке вспомнить те ощущения радости единения с матерью, мотнул головой, чтобы стряхнуть слишком сладкие воспоминания и спросил.

— Так я не понял! Ну, будут малыши… Это же как мы были, правда?

— Да, Мау, это как мы. Ты помнишь, что кроме нас возле Ма больше никого не было?

— Помню. Меня почему-то это совсем не удивляло…

— В этом-то и проблема, брат, — я наконец смог выдавить из себя главное, — нам всем придется уйти… Насовсем…

— Как уйти? Куда уйти? Зачем уйти? — глаза Мау напряжённо смотрели прямиком в мои, которые я не знал, куда девать от огорчения. — Ма выгоняет нас?

— Нет, Мау, не выгоняет, мы сами должны уйти, сами, понимаешь? Таковы правила. Когда самка котится, выросшие дети должны покинуть родное гнездо и уйти во взрослую жизнь. Искать своей доли, создавать свои семьи… Ма призналась мне, что Огненный и Лесной коты подарили ей малышей. И что мы должны будем покинуть ее. Это не значит, что она больше не любит нас. Просто она больше не сможет о нас заботиться и малышам нужно будет пространство для роста. Нора не бесконечная. Там скоро станет очень тесно.

Мау резко отвернулся, скрывая слезу. Он был очень привязан к матери. И хоть давно перерос ее размерами, до сих пор в душе оставался котенком, любил нежность и ласку.

— Я все понял, брат, — муркнул Мау. — У жизни есть и неприятные стороны, но это обычай и правило. И мы должны придерживаться правил, которые были приняты нашими предками. Ты сказал Мяу? Это поэтому она такая странная? Не хочет играть…

— Ма сказала ей, — ответил я. — Она не поняла и разозлилась. Нам придется объяснить ей, что таковы правила и это неизбежно. Поди, позови ее.

Мау вызвал сестру наверх. Она вышла какая-то потерянная, ссутулившаяся, как будто боялась удара. Она правильно боялась. Этот удар должны были нанести мы своими словами…

…Мы долго разговаривали втроём, ругаясь, споря, доказывая друг другу то, что невозможно доказать тому, кто не хочет слышать. Мяу плакала, кричала, снова плакала, обиженно сопела, даже пару раз отчаянно замахнулась на меня лапой…

Я объяснял, как мог. Мау вторил мне. Мы расписывали перед взором Мяу прелести свободной самостоятельной жизни, о которой сами ничего не знали. Мы рисовали ей картины ее будущего счастья в своей собственной семье. Мяу слушала, щуря глаза и мотая хвостом. Она не верила, что все будет хорошо.

— Вы врете! Вы все врете! — кричала она. — Не может быть хорошо, когда нет дома, нет мамы, нет братьев рядом! Кто защитит меня? Кто добудет мне еду? Где я стану жить?

— Мы уйдём все вместе, Мяу, — посмотрев на Мау и дождавшись ответного кивка сказал я. — Я обещаю тебе, что мы с братом не оставим тебя до тех пор, пока ты будешь нуждаться в нас. Мы уйдём все вместе. Мы найдём новый дом. Мы станем охотиться, и ты