Ракетчик звездной войны - Валерий Большаков

«Нашел, когда снимать…» – мелькнуло у Кузьмичева, приникшего к бойнице. Но это была не съемка – «телекамера» испустила тонкий зеленый луч, не толще вязальной спицы. Парень оскалился и чуток повел ручной установкой лазерного огня – а чем же еще это могло быть?! Луч перерезал один из стропов, поддерживавших БМД Шматко. Машина перекосилась.

– Сука! – заревел полковник, бросаясь к люку.

Когда он откинул крышку и выглянул наружу, лазер подрубил парашют под самый корешок, и третья БМД понеслась вниз, медленно переворачиваясь в падении…

– Ах ты, с-сука!

Уперевшись коленом, Георгий выхватил бластер. Добрый молодец в птерокаре как раз посмотрел на Кузьмичева, глаза в глаза. Лицо у добра молодца дрогнуло, но по-настоящему испугаться он не успел – импульс перешиб махолету крыло. Пернатая машина затрепыхалась, парниша завизжал, паля из лазера во все стороны, но поздно – подбитый птер закувыркался к земле.

– Сука… – простонал полковник.

Оплавленный, неведомо когда и кем пережженный грунт накатил снизу, кинулся под гусеницы…

Загрохотали тормозные двигатели, и БМД мягко опустилась, клацая и скрипя «гусянками», окутываясь опадающей красно-белой тканью.

– Спрыгнули… – выдохнул Раджабов и тихо, замысловато выматерился на родном языке.

– Там Шматко был, – глухо сказал Сегаль, – и Эдик, и Ленка, и…

– Хватит! – жестко скомандовал полковник. – Лучше гляди в оба. Если что – стреляй на поражение. И ПТУРСы готовь…

– Может, это случайность? – всхлипнула Алла. – Недоразумение?

– А ты выгляни! – резко сказал Георгий и тут же осадил себя, закончив ровным голосом: – Увидишь груду покореженного железа, с красивыми такими потеками масла и крови. Случайно пролитой. По недоразумению.

– Может, там еще живой кто? – голос Миньковской утончился.

– Аллочка, они падали километр…

– О господи… Что же это? За что?

Не отвечая, Кузьмичев выбрался наружу. Та часть его души, что была посвящена офицерству, стратегии и тактике, торопила Георгия – надо было как можно скорее отступать, скрываться, но как можно было нарушить священные правила товарищества и побратимства, как не попрощаться?..

Выпрыгнув из люка, полковник быстро осмотрелся. Неподалеку дымилась рухнувшая БМД, словно скомканная рукою великана. Рядом с нею пластался сбитый птерокар.

– Раджабов!

– Есть! – понял механик-водитель и рванул к месту падения. К месту гибели.

Гусеницы гулко рокотали по обливной почве. Она не стлалась зеркалом, выделялись на ней бугры и ямы, уступчики и трещины. Георгию стало нехорошо, когда он представил себе ту мощь и те энергии, потребные, чтобы выплавить на равнине это пятно, километров пяти в диаметре.

Оторочка из красени (не назовешь же местную растительность зеленью?) едва выделялась по окоёму, а надо всем невинно сияло лиловое небо.

Кузьмичев поморщился – о чем он, вообще, думает? У него на глазах погибли товарищи, а он…

Джафар затормозил. Потянуло запахом горелой изоляции и каленого металла. Георгий с Переверзевым одновременно спрыгнули на оплавленную землю, подбежали к останкам БМД. Открыть удалось лишь заднюю дверцу. Старший сержант заглянул в десантное отделение и отвернулся. Кровавое месиво.

Кузьмичев долго глядел внутрь, потом прикрыл дверцу и приказал первому попавшемуся на глаза – Марку Виштальскому:

– Запри дверцу так, чтобы ни один трупоед не добрался.

– Слушаюсь… – пробормотал капитан.

Стремительными шагами Георгий приблизился к птерокару.

Кабину его сплющило, а жесткое крыло изломило пополам. Брезгливо, ногой подвинув труп добра молодца, Кузьмичев вытащил орудие убийства. Целое вроде…

Подхватив «телекамеру» поудобнее, он включил оружие. Лазерный луч полоснул по крылу, доламывая его.

– Испытания завершены, – спокойно сказал полковник и передал лучемет Переверзеву: – Держи.

– Ага…

– Поехали? – спросил подошедший Воронин. Спросил, испытывая неловкость, ежась и морщась.

– Куда? – буркнул старший сержант. – В Город мне уже не надо.

– Там, к востоку, совсем узенькая перемычка леса, а за ней такое же пятно, – торопливо проговорил профессор. – Я с высоты смотрел. Дальше они смыкаются, там целая равнина остекленела. Вот, где бились, мама моя… А еще дальше – леса. Нам – туда. – И сразу поправился, в манере Мимино: – Я так думаю.

– Правильно думаете, профессор, – сказал Кузьмичев.

– Во-озду-ух! – раздался громкий вопль Раджабова, высовывавшегося из люка.

С востока, со стороны Города, приближались два обтекаемых, зализанных аппарата, похожих на обсосанные карамельки, с прозрачными колпаками-фонарями. Глайдеры? Флаеры? Какие еще штуки понапридумывали фантасты?

«Штуки» летели совершенно бесшумно, по-над деревьями, а потом с каждого сорвались висловатые струи огня, оранжевого и палящего.

Все три БМД сорвались с места, пытаясь прикрыть тех из экипажа, кто вышел наружу, и воющие буравы плазмы ударили мимо, пропахав остекленевший грунт и разбрызгав его вторично.

Орудийные башни синхронно развернулись. 73-миллиметровые пушчонки «Гром» забахали по нападавшим, застрочили спаренные пулеметы. Пушки на БМД могли задираться вверх всего на тридцать градусов, но и этого угла наклона хватило.

Один из глайдеров-флаеров был осажен прямым попаданием, но удержался в воздухе. С кормы у него забил сноп искр, и сразу же вспух клуб белого пламени, отчекрыживая хвостовую часть. Две уцелевших трети плавно приземлились.

Кузьмичев только рот раскрыл, чтобы приказать не стрелять – хотелось взять «языка» живым, но бравый стармех его опередил – Васнецов высунулся из люка, устраивая на плече РПГ, и выпустил гранату. Хана двум третям…

Второй глайдер-флаер не стал испытывать судьбу и круто загнул вираж, уходя на восток. Марк сгоряча послал ему очередь вслед, но не попал.

– Будем считать это салютом по погибшим, – сухо сказал Георгий. – По машинам! Держим на восток. Не пучь глаза, капитан. На восток! Я там каньон приметил, или разлом, попробуем по нему уйти на север, а то тут мы как шайба на катке – кто хошь забьет… Заводи!

БМД шли на полной скорости и у каньона – глубокого провала, раздиравшего кору остекленевшего грунта, очутились быстро. Пласты шлака нависали над бурливой речкой, вымывавшей из-под коры мягкие породы, и кое-где не выдерживали собственного веса – обрушивались, образуя крутые скаты в ущелье. Спуск по такому «съезду» представлял немалую опасность для неопытного водителя, можно было запросто съехать боком и перевернуться, но неумех на Водан не отправляли.

Скрежеща гусеницами, машины скатились в мелкую воду реки, прогрызшей каньон, развернулись, взревывая дизелями, и поперли вверх по течению, на север. В леса.