Мстислав Удалой. За правое дело - Станислав Чернявский

…Если новгородцы рассчитывали на благородство и великодушие Ярослава, то просчитались жестоко. Войдя в Новгород, Ярослав немедленно подверг репрессиям сторонников Мстислава Удатного. Новгородский летописец рассказывает, что князь велел схватить «Якуна Зуболомиця, а по Фому посла по Доброщиниця, по новоторожьскыи посадникъ, и оковавъ потоци и на Тьхвѣрь». Пострадал и другой Якун, тысяцкий, как человек Мстислава Удатного.

Начались доносы, «и по грѣхомъ нашимъ обади Федоръ Лазутиниць и Иворъ Новотържьчь Якуна тысяцьскаго Намнѣжиця». Обади – значит «оговорили».

Неизвестно, кем были Федоръ и Иворъ: просто негодяями и завистниками, сторонниками Ярослава или его наймитами. Перед нами в любом случае грязные подонки, какое бы положение в Новгороде они ни занимали.

Молодой Ярослав показал, что знаком с демократическими процедурами Новгорода: самовольно распоряжаться не стал, но дал ход доносу и по этому поводу «створи вѣчѣ на Ярослали дворѣ». Якун был на вече низложен, и мужики-горланы кинулись грабить его имущество: «идоша на дворъ Якунь, и розграбиша, и жену его яша». Самому Якуну удалось скрыться от разнузданной толпы соплеменников. На другой день он вместе с посадником явился к Ярославу Всеволодичу, чтобы оправдаться и уладить дела. Ярослав, используя решение веча, ни о каких договоренностях слушать не пожелал, а вместо этого арестовал сына Якуна.

Тогда-то новгородцам и открылась неприглядная правда. Ярослав вырос таким же, как его отец Всеволод Большое Гнездо и дед Юрий Долгорукий. Владимиро-суздальское воспитание сказалось в полной мере. Перед нами человек хитрый, суровый, жесткий. Приятны или нет ему вечевые нравы – неведомо, но он их использует и ведет тонкую, как ему кажется, игру с новгородцами.

Но как это контрастирует с осторожной политикой Удатного, который понимает вечевую культуру и знает правила, умеет вовремя остановиться и не позволяет себе подлости. В лице Мстислава Мстиславича перед нами, можно сказать, интеллигентный древнерусский политик парламентского толка. Из него вышел бы очень грамотный и сведущий деятель в древних Афинах или Фивах, получился бы толковый спартанский царь-басилей. Да и в британской палате общин Мстислав был бы на своем месте. Это не значит, что мы поем гимн демократии; читатели наших прошлых книг нас в этом не упрекнут. Это значит, что мы пытаемся дать объективную оценку Мстиславу Удатному. А заодно объясняем, за что этого человека любили и уважали русичи и даже соседи-католики.

А пока Ярослав – на коне. Манипулируя голосами в народном собрании, он методично расправляется со сторонниками Удатного.

Фроянов абсолютно прав: мы видим даже не борьбу каких-то боярских группировок, нет. Ярослав, считает указанный исследователь, повел более крупную политическую игру, манипулируя массами новгородцев. Поэтому и апеллировал к вечу.

Однако ситуация быстро начала выходить из-под контроля. То, что Мстислав умел делать с помощью демократических процедур, оказалось не по силам Ярославу с его манипуляциями.

Итак, мятежи вдруг стали множиться.

Жители Прусской улицы убили некоего Овстрата с сыном Луготой и бросили их тела в ров. Ярослав был взбешен. Видимо, погибшие принадлежали к числу его сторонников. Больше того, беспорядки разрастались, и перепуганный князь покинул Новгород, фактически бежал. Это значит, что летописец недоговаривает. То ли новгородцы разоблачили происки князя, то ли начался всеобщий бунт, когда чернь принялась расправляться с богачами вообще. Это неясно. Понятно лишь, что Ярослав перепугался и покинул Новгород, опасаясь за жизнь.

Сие не означало отказа от власти! Ярослав взял с собой «Твьрдислава Михалковиця, Микифора, Полюда, Сбыслава, Смена, Ольксу, и много бояръ». Заметим, это не сторонники князя.

С ними прибыл в Торжок. Там князь провел переговоры с перечисленными боярами, которых привел с собой. Положение их было двусмысленно: то ли заложники, то ли гости. Ярослав богато одарил их и отпустил в Новгород, то есть попытался договориться с общиной. Тщетно: бояре не смогли или не захотели агитировать за Ярослава. Новгород вышел из повиновения. Надо полагать, власть в нем захватили недобитые сторонники Мстислава Удатного, которые сумели настроить толпу в свою пользу. Ярослава это не устраивало, более того, приводило в ярость. Получается, что даже в изгнании Удатный одержал победу. Его люди сражались, создали правительство и заставили удалиться неугодного князя Ярослава. Политика чести оказалась сильнее политики клеветы.

Ярослав обосновался в Торжке, который считался новгородским пригородом, то есть не обладал правами города-государства. Несомненно, князь готов был даровать ему эти права. То есть этот умный политик попытался оторвать Торжок от Новгородчины. Не исключено, что хотел перенести сюда столицу Новгородской земли, которая стала бы после этого Новоторжской.

Торжок к тому времени окреп, время от времени получал собственных князей и претендовал на самостоятельность.

Наступило равновесие. Ни Ярослав не обладал достаточными силами, чтобы захватить Новгород, ни новгородцы – чтобы взять Торжок. Но заметим, как глупы новгородские «золотые пояса»! Нет бы помочь Мстиславу Удатному в его действиях против Киева! И выгоды бы добились, и славу получили, и отношения с князем улучшили. Но куда там! Пригласили Ярослава, а в итоге поставили Новгородчину под угрозу распада.

Вот почему автор предлагаемой книги скептически настроен по отношению к демократии на просторах Древней Руси. Чем «демократичнее» становились русские княжества, тем беспорядочнее велась в них политика, тем уязвимее становилась наша страна перед неприятелем. Только жесткая система с отказом от демократических процедур помогла бы нам выжить. Через кровь, боль и смерть такую систему нашли: ее воплотило Московское княжество. Но до этого еще более ста лет. А мы вернемся в эпоху Удатного.

Противостояние затянулось, и дело новгородских демократов погубил мразъ, то есть мороз. Он разразился раньше срока и привел к гибели урожая. «Поби мразъ обилье по 1 волости», – говорит Новгородская летопись. Возник недостаток продуктов. Из Новгорода в Торжок прибыли послы с предложением мира, но обрадованный Ярослав воспользовался ситуацией и приказал не пускать в Новгород «ни воза». Подскочили цены. «Зло бысть вельми: кадь ржи купляхуть по 10 гривенъ, а овса по 3 гривнѣ, а рѣпѣ возъ по 2 гривьнѣ; ядяху люди сосновую кору и листъ липовъ и мохъ». Начался чудовищный голод.

«О, горѣ бяше: по търгу трупие, по улицямъ трупие, по полю трупие, не можаху пси изѣдати человѣхъ», – с ужасом повествует летописец. Столько отощавших трупов, что даже псы не могут их съесть – действительно страшная картина.

Новгородцы направляли к Ярославу одно посольство за другим. Наконец один боярин взмолился, апеллируя к князю:

– Поди в свою отцину к Святей Софии!

Это была почти что капитуляция новгородцев перед суздальским кланом. Мы на всё согласны, пусть будет Новгород тебе отчиной, только прости и помирись с общинниками.