Капитан Марвел. Быстрее. Выше. Сильнее - Лиза Палмер

– Давай просто возьмём их с собой на плац и там откроем, – предлагаю я.

Взгляд Марии устремляется к конвертам, а затем обратно ко мне. Я заканчиваю шнуровать кроссовки и встаю. С каждым моим шагом глаза Марии распахиваются всё шире.

– Хорошо, но...

Я так и не узнала, что она хотела сказать дальше, поскольку её речь прерывается коротким вскриком. Прыгая на одной ноге, вторая наполовину застряла в не до конца надетой кроссовке, она едва не падает, пытаясь добраться до конвертов. Видя проигрышное положение Марии, я бегу вперёд и одним плавным движением хватаю письма и поднимаю их в воздух. Я вижу хмурое лицо Марии и смеюсь.

– Идём. Хватит размышлять. Приём заявок заканчивается сегодня. Мы должны это выяснить, – говорю я с максимально убедительной фальшивой бравадой в голосе, какую только смогла изобразить. Мария опускает руки и смиренно вздыхает.

Мы потеплее одеваемся, чтобы выдержать уличный холод, и я кладу конверты в передний карман толстовки с капюшоном, а Мария тем временем балансирует на одной ноге, пытаясь завязать шнурки на второй кроссовке, и снова и снова повторяет «хорошо» сквозь стиснутые зубы.

Я натягиваю капюшон и слегка обеспокоенно гляжу на Марию.

– Ты готова?

– Нет.

– Ты что, всерьёз думаешь, что ты могла не сдать? Прям всерьёз?

– А ты всерьёз думаешь, что ты могла не сдать? Прям всерьёз? – возвращает она мне мой же вопрос.

– Хммф, – вот и всё, что я могу на это ответить.

Мы обе будто играем в «доверься и поверь в себя». Наконец, Мария открывает дверь и взмахивает рукой, словно говоря «после вас». Я неохотно топаю наружу, и мы молча идём к беговым дорожкам.

Когда мы приходим на плац, Бьянки, Дель Орбе и Пьерр уже разминаются.

– Что не так? – спрашивает Дель Орбе.

– Бы что, опять повздорили? Я не вынесу, если вы опять повздорили, – говорит Бьянки.

– Нет, мы не повздорили, – отвечает Мария.

Вся троица моментально расслабляется.

– Фух, – говорит Пьерр, и делает вид, будто вытирает лоб.

– Это пришло по почте, – говорю я, эффектным жестом извлекая конверты из кармана.

– Забавная вещь с американской почтовой службой – они так и норовят доставить все конверты, – шутит Бьянки.

Я закатываю глаза.

– Там результаты наших экзаменов, умник.

Парни непонимающе смотрят на меня, и я раздражённо выдыхаю.

– На лицензии пилотов-любителей.

– Скажи это быстро десять раз, – говорит Дель Орбе.

– Лцнзии плтв лбтлей, лцнзии плтв лбтлей, – пытается Пьерр и поддаётся приступу смеха.

– Плтв, – хохочет Дель Орбе, хлопая Пьерра по плечу.

– Мальчики, вы закончили? – интересуется Мария, выгибая бровь.

Они не закончили. И спустя несколько секунд мы все смеёмся и пытаемся быстро произнести фразу «Лицензии пилотов-любителей» десять раз подряд, что оказывается практически невыполнимой задачей. Когда наш смех затихает, все взгляды вновь обращаются к двум запечатанным конвертам.

– Предлагаю просто одновременно открыть их, – говорит Дель Орбе.

– А что, если одна сдала, а вторая – нет? – спрашиваю я.

– Я даже не думала об этом, – говорит Мария, мрачнея.

– Ну всё. Это просто смешно, – говорит Бьянки, подходит ко мне и ловко выхватывает оба конверта из рук.

Мы с Марией одновременно вскрикиваем и тянемся к нему. Мы в ужасе наблюдаем за тем, как Том Бьянки открывает сначала один конверт, затем другой. Без всяких драматических пауз, не заставляя нас в муках дожидаться момента, Бьянки просматривает оба письма. Мой желудок уходит в пятки. Время замирает. Все молчат.

– Вы обе сдали, – говорит он.

Мы с Марией обнимаем друг друга, кричим и прыгаем.

– Слишком много радости для столь раннего часа, – говорит Бьянки, складывая оба письма и убирая их обратно в конверты.

– Ну, если это убережёт нас от пробежки... – Пьерр замолкает. – Праздничный выходной?

– На самом деле, – говорит Дель Орбе, поднимая руку для «пятюни». Пьерр даёт ему «пять», и звук от соприкосновения их ладоней разносится по пустому плацу.

Мы с Марией отрываемся друг от друга, и вот уже все обнимаются, прыгают и смеются. Дель Орбе притягивает меня к себе, взъерошивает мои волосы и говорит, как он за меня счастлив. Пьерр хватает меня в стальной захват и серьёзным тоном говорит, как он мною гордится и как мы упорно работали, а когда я смотрю на него, он снимает свои громоздкие солнечные очки и утирает слёзы, и вот уже я поддерживаю его в столь эмоциональный для Пьерра момент.

А затем водоворот обнимашек выбрасывает меня прямо перед Бьянки. На долю секунды мы неуклюже смотрим друг на друга, а затем я бросаюсь на него, обнимаю и утыкаюсь головой ему в грудь. Он притягивает меня к себе и обнимает за плечи.

Я не вполне понимаю, что происходит, но и не чувствую себя странно. Я чувствую лишь то, что я на своём месте. Когда мы отрываемся друг от друга, я смотрю на него и замечаю, что... что-то не так.

– В чём дело? – спрашиваю я. Он качает головой, смотрит на Дель Орбе, Пьерра и Марию, делает вдох, чтобы собрать остальных и запустить это утро по накатанной, или попытаться как-то запихнуть подальше то, что его гнетёт. Дурак дурака видит издалека.

– Мы собираемся попить водички, вы, ребята, идите вперёд, – кричу я, перебивая его.

Пьерр с Дель Орбе стонут, они уже убедили себя, что на сегодня пробежка отменяется, но Мария тянет обоих на беговую дорожку.

Как только остальные не могут нас больше слышать, я вопросительно гляжу на Бьянки, изогнув бровь.

– Пойдём?

– То обстоятельство, что я не хочу пить... как-то может предотвратить нашу маленькую полевую экспедицию?

– Неа, – отвечаю я.

– Лады, – он направляется в сторону фонтанчика с водой.

Он идёт быстро и без остановок. В моём нынешнем благодушном настроении я позволяю ему дойти до фонтанчика в тишине, но как только мы оказываемся там, все ставки сделаны. Бьянки наклоняется и начинает долго пить, затем вытирает рот рукавом толстовки.

Затем над фонтаном наклоняюсь я. Вода холодная и изумительная на вкус, примерно раз в сто вкуснее, чем вчера или позавчера. Небо над головой кажется чище, чем когда-либо, трава под ногами ярче, чем всегда, и даже птицы вокруг щебечут громче и музыкальнее.

Моё нелепое настроение смешит меня. Я так рада, что мы получили лицензии пилотов-любителей, что голова кружится. Я всегда поражалась своей способности изолировать вещи, из-за которых переживаю. Я даже не догадываюсь, что я из-за чего-то переживаю, пока это бремя не оставляет мои плечи, и я ощущаю легкость, отсутствие которой и не замечала. Я поднимаюсь и смотрю на Бьянки.