Великие тайны золота, денег и драгоценностей. 100 историй о секретах мира богатства - Елена Коровина

Дело, порученное его верному Бенелли, оказалось непростым. Европа сотрясалась от многочисленных войн. Добраться до Англии, которой Наполеон объявил континентальную блокаду, было крайне сложно. И все же Бенелли удалось преодолеть защитные кордоны французов, попасть на английский корабль и таким образом оказаться в Лондоне, где он и передал сапфир по назначению. Однако знаменитый камень ничуть не заинтересовал английского короля Георга III. Впрочем, его вообще мало что интересовало: к тому времени он почти полностью лишился рассудка. Да и его сын и наследник, будущий король Георг IV, ставший в 1811 году принцем-регентом, поначалу также не обратил внимание на дар Стюартов. Этого шумного весельчака с молодых лет интересовали только дружеские пирушки и образчики новой моды. Ну а поскольку от постоянных застолий Георг полнел не по дням, а по часам, то его увлечение модой приобрело некий болезненный оттенок — он мечтал о таких костюмах и таком волшебном крое одежды, которые скрыли бы жирные складки его необъятных телес. Не секрет, что рисовавшие его художники предпочитали ограничиваться лишь подгрудными портретами, оставляя то, что ниже, карикатуристам. А в Виндзоре и других королевских резиденциях пришлось расширить все проходы, поскольку шумный принц, которого вся страна давно панибратски называла «Принни», уже с трудом проходил в обычные двери. Попойки, разгульный образ жизни и немыслимое количество запутанных любовных связей сделали его притчей во языцех по всей Европе. Все жалели его бедную супругу — несчастную принцессу Каролину, которая была вынуждена терпеть необузданные выходки сумасбродного мужа.

И вдруг в 1819 году в амурных похождениях Принни произошла заминка — маркиза Элизабет Канингхем отказала принцу-регенту в его притязаниях. Тот оторопел, а высший свет ахнул. Было от чего! Маркиза ведь никак не подходила на роль юной прелестницы — ее некогда стройная фигура давно уже оставляла желать лучшего, к тому же и лет ей было уже под пятьдесят!

Впрочем, Георг тоже был далеко не юноша — пятьдесят семь лет. Но за все годы он ни разу не имел отказа от женского пола — и вдруг такое!

«Ах, мой принц! — воскликнула на очередном светском мероприятии маркиза Канингхем. — Главным в любви я считаю не телесную страсть, а духовное единение. Мы же почти не знаем друг друга…»

Что это было — отказ или амурная интрига? Георг не понял. Но ощутил яростный азарт охотника. Давненько с ним не случалось такого. Наверное, если бы маркиза пала к его ногам, он и не вспомнил бы о ней наутро. Но она не пала! И потому разгоряченный и заинтригованный Принни кинулся на осаду ее сердца.

Уже на следующий день он прибыл в особняк Канинг-хемов на Сент-Джеймс-роуд с темно-синим бархатным футляром. Взволнованный дворецкий дрожащим голосом приказал слугам сей же миг снять с петель все двери, которые могли встретиться по пути принца-регента из холла в гостиную. Опираясь на толстую трость, Георг прошествовал прямо к креслу маркизы. И пока она неловко пыталась встать со своего глубокого кресла, сумел раскрыть прямо перед ее носом синий футляр. От неожиданности маркиза снова плюхнулась в кресло, так толком и не успев подняться. Она только всплеснула руками: «О небо! Какая красота, какая синева!»

«Это сапфир согласия и любви, мадам! — страстно прошептал Принни. — Тот, кто дарит его, клянется любить вечно. Принимаете ли вы мою клятву, любовь моя?»

Ну что могла сказать маркиза? Она снова попыталась встать, оперлась на подлокотники, но пальцы не слушались. Словом, Элизабет Канингхем опять сползла в кресло и тихо прошептала: «Да, мой король…»

Маркиза оказалась пророчицей. Через несколько месяцев, в начале 1820 года, после смерти отца принц-регент взошел на долгожданный трон под именем Георга IV. Вскоре его нелюбимая супруга Каролина отошла в мир иной, так что возлюбленная маркиза Канингхем перебралась в Виндзорский замок — поближе к королю. И что удивительно: Георг по-прежнему кутил и сорил деньгами, а вот амурные похождения прекратились. То ли маркиза оказалась умелой любовницей, то ли сапфир согласия не позволял хождений на сторону. Словом, парочка прожила вместе целый десяток лет — вплоть до кончины Георга IV в 1830 году. Подавленная смертью обожаемого короля, маркиза не стала спорить, когда новый английский монарх Вильгельм IV повелел вернуть сапфир Стюартов в казну. Она безропотно отдала камень и даже покинула Англию, перебравшись в Париж, где прожила еще тридцать лет. Тогда как Вильгельм IV протянул лишь семь. И между прочим, придворные шептались: «Все потому, что он не отнесся с должным почтением к тем, кто находился при дворе при его предшественнике!» Наверно, в том числе и к знаменитому сапфиру. Сухарь Вильгельм повелел его положить в казну и… никогда не доставать. «У него плохая история!» — процедил король. Ну а кому понравится жить взаперти? Явно не королевскому сапфиру, имеющему к тому же собственное предназначение в этом мире. Впрочем, о предназначении — еще одна история…

Помните, о чем говорило предсказание: главный камень Шотландии должен соединиться с главным камнем Англии — и наступит эпоха процветания. Впрочем, сначала нужно определить — какой камень главный в Англии?

Король Кастилии Дон Педро I был не слишком силен в грамоте и потому читал медленно, по складам: «На все воля Аллаха! И на то, что я говорю, Его воля! — гласило витиеватое послание имама главной мечети Гранады. — Ты обокрал нас и злодейством взял червленый яхонт — древнюю святыню Власти. И за то я проклинаю тебя, кровожадный Педро! Отныне червленый яхонт станет камнем-оборотнем. Он будет — Добро, он — и Зло. Тот, кому он станет принадлежать по праву, пожнет Власть и Силу. Но тот, кому достался через преступление, пожнет только Зло!»

Дон Педро в ярости отбросил послание. Пусть все эти. имамы катятся к дьяволу! Да и вообще — разве он виноват, что так вышло?

Пару месяцев назад к нему в Севилью для заключения мира прибыл правитель Гранады — мавританский принц Абу Саид. Приехал в сопровождении бесчисленной свиты и привез целый воз, нагруженный собственным роскошным гардеробом, — одних расшитых золотом халатов оказалось почти сто штук! На особом верблюде прибыл огромный тяжеленный сундук — трое слуг снимали его с корабля пустыни, а потом раскладывали содержимое в отдельной комнате на сирийском войлочном ковре. Ночью после пира Абу Саид пригласил Дона Педро полюбоваться невиданным зрелищем. Король Кастилии вошел в комнату и чуть не ослеп — в свете факелов всеми цветами радуги переливались самоцветы: бриллианты, рубины, изумруды. Абу Саид словно решил поразить короля Кастилии в самое сердце.

И поразил! Педро чуть не задохнулся от зависти. Руки дрожали, когда он брался за очередной изумруд или бриллиант. И тут кастилец увидел… ЕГО. Огромнейший, с пол-ладони, рубин чистейшей воды переливался кровавым отсветом, властно притягивая короля. Не в силах устоять от такого соблазна, Педро решил завладеть камнем. На рассвете он приказал своим стражникам убить всех мавров. А сам подкрался к еще спящему Абу Саиду и перерезал тому горло. Принц и проснуться не успел, как под кинжалом забулькала кровь. Но разве не сам он был виноват в своей смерти?! Зачем было хвастаться несметным богатством? Можно подумать, мавр не знал, к кому едет на переговоры. Да весь мир звал кастильского короля Педро Жестоким и даже Педро Зверем. Зачем же смущать Зверя блеском драгоценностей?