Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех - Надежда Ожигина

Эрей не ответил, занятый подготовкой. По старинной традиции началом нового дня считалась не столько полночь, сколько первый час после сокрытия солнца, тот миг, когда пояс Ясаны полностью затмит собой свет. Так и трупы поднимать предпочитали с последними лучами, отсчитывая покойнику минуты новой жизни. Обстоятельства дарили им небывалую фору, потому что оборотень набирал Силу лишь после полуночи. Это был шанс, слабый, как былинка, но из таких былинок, как любил говорить инь-чианин, слагали былины. Крепок для воина приказ, пущенный по верному клинку, с которым спал и ел, делил радости и лишения, по мечу, вспоенному своей и вражьей кровью. Но и приказ боевого командира для солдата дорогого стоит, встанет Бертран, никуда не денется. Человеком встанет, солдатом, выполнит приказ капитана – и очистится душа, полетит в царство Девы Седой легким перышком.

Маг перестал разговаривать, перейдя на жесты. Почти пинками погнал монаха чертить Круги, объяснив, как мог, что руны Двойного Щита будут нелишними. Побратим похабных жестов дожидаться не стал, сам догадался, побрел в подвал за чаном с известью, притащил солидную реторту с кислотой. Сам Эрей, щедрой горстью сыпанув на пол серебра, надел рабочую мантию, сшитую из срезанного с трупов тряпья. Перекусил на ходу собачатиной на черном хлебе без соли, запил недобродившим виноградным соком, причастившись к пустоте и отчаянию. Посеревший от отвращения монах посулил ему отравление, но маг не ответил. Поздно кривиться и каркать вороном. Предупреждал ведь, что плохому научит! Им-то что, им, трупарям-некромантам, охотникам за черной кровью, не привыкать. Не жаловал Эрей ни трупарей, ни жрецов, но выхода иного не видел.

За полчаса до затмения пообвыкшийся монах завершил свои Круги, то и дело суетливо подправляя закорючки и виньетки и злобно шипя на варвара, от чьих тяжеленных шагов сотрясался пол. Викард тем временем прыгал по зале, размахивал ручищами и обстоятельно натаскивал капитана, объясняя на пальцах каждый шаг, – для верности.

– Вижу, поднаторел ты в чародейской науке! – с изрядной долей презрения процедил Гонт.

– В моем деле без чар не обойтись, – добродушно отмахнулся инь-чианин. – Да и двадцать лет бок о бок с магом даром не прошли.

По знаку Эрея вспыхнули десятки факелов, пристроенные во все щели, какие смог найти пытливый варвар. Повинуясь краткому жесту, трое невольных помощников вышли на балкон, к перилам которого была привязана крепкая веревка, – на случай вынужденного бегства. Истерро, да и капитан – украдкой, краем глаза! – нет-нет, да косились на нее, убеждая себя, что при случае – не отступят, не бросят Эрея. Прямодушный Викард хотел перерезать бечевку от греха, но передумал: раз маг приказал, значит, ему так спокойнее, – объяснил он товарищам по несчастью. Спокойствие Эрея все сочли достаточно веской причиной. И сами успокоились. Если что, один из них спустится вниз и подожжет башню. А потом вернется. Вот и все.

Эрей проверил обереги, разложенные по углам камни, посох и пристроенный рядом – руку протянуть – старый дедовский меч, любимый клинок из прошлой, человеческой жизни. Зажег благовония из смеси белены, болиголова, опия и мандрагоры. Тяжелый дурман поднялся из лампады, медленно, вязко разлился по комнате, коснулся тела в первом очерченном Круге, осел росой на серебряных цепях. Покоряясь тихому щелчку пальцев, цепи опали на пол, и плащи расползлись в стороны юркими змеями, обнажая окровавленное тело с раздувшимися буграми мышц.

Только теперь маг позволил себе взглянуть на то, что осталось от Бертрана.

Тот самый гвардеец, что охранял покои государыни и был приставлен ею к Милине И-Дель Фабро, скалился в потолок жутковатой улыбкой, и на щеке еще темнела ссадина от удара Эрея. Скверно, Княже, как скверно-то! Гвардеец был молод; насколько понял маг, Гонт собрал в своем отряде молодых, скорых на подъем и атакующие действия дворян, не отягченных чинами и веригами регалий. Темному было жаль, да, пожалуй так, жаль красивого лихого парня, попавшего в игру Сильных мира сего списанной пешкой. Пожертвовали, разменяли, забыли. Не заметили. Слаб оказался человече, сам подставился, сам в ответе. Недосуг считать потери.

– А ведь он успел обнажить меч! – глухо прошептал Дар Гонт с балкона. – Правая рука искалечена, пальцы резали, сволочи, пытаясь выдернуть рукоять. Берт, что же ты так, чертяка…

Маг согласно кивнул, потом стер из сердца оттенок эмоции и трижды ударил посохом об пол.

– Во имя Возвращения Господа нашего и во имя мук осужденных и проклятых, повелеваю и приказываю тебе, дух покойного Бертрана, исполнить мои пожелания и повиноваться сим священным обрядам под страхом вечной муки! Восстань, восстань, повелеваю и приказываю тебе!

Тело Бертрана дернулось, заворочалось, уцелевшие пальцы заскребли по полу, но почти тотчас гвардеец вновь застыл на гранитных плитах.

Маг осторожно приблизился к трупу, вложил в остатки правой руки плошку с вином и мастикой, поджег и девять раз коснулся тела посохом.

– Заклинаю тебя, дух покойного Бертрана, восстать и отвечать на мои вопросы так, словно питал бы ты надежду на покой благословенный в садах Седой Девы и на избавление от всех твоих скорбей. Слезами Господа, пролитыми за тебя, заклинаю и повелеваю тебе восстать и держать ответ!

На этот раз Бертрану удалось приподняться и уставиться незрячими глазами на плошку с вином. Чадный жертвенный дым питал силы погибшего воина, ноздри его трепетали, различая больше запахов, чем при жизни, но он медлил, не вставал, точно, угодив в западню, до Возвращения Бога решил обдумывать следующий шаг. Он лежал на полу и тянул время, и время трещало, выгибаясь тетивой лука, чтобы сорваться со свистом, внахлест по пальцам, полететь безоглядной стрелой…

– Держат его, – пояснил Эрей. – Плохо.

– Бертран, мать твою! – рявкнул вдруг Дар Гонт, обнажая меч. – Подъем, дубина, не слышишь: тревога во дворце!

Мертвяк дернулся, зашарил в поисках меча, не нашел, подскочил так, виновато понурившись перед капитаном.

– Уже лучше! Сми-и-и-ррно!! Отвечать на вопросы господина советника!

– Есть, командир! – глухо согласился Бертран, едва ворочая распухшим языком. И медленно, на пятках, повернулся к Эрею.

Мертвяки говорят плохо, соображают долго. Предстояла презабавная игра в отгадки односложных ответов, и маг улыбнулся:

– Ты шел к девушке, солдат?

– Так точно!

– Ты увидел эту девушку?

– Так точно!

– Красивая?

– У!!! – мертвяк осторожно качнул головой.

– Понял: уже страшная. Уже злая. Кто был с ней?

– У!!! – Бертран в ужасе отшатнулся и прикрылся руками с буграми распухших пальцев.

– Оборотень?

– У!!! Так точно!

– Ясно. Сначала он был человеком, потом обернулся. Волком?

– У!!!

– Медведем? Рысью?

– УУУ!!!

– Нет? Ладно, скоро сами увидим. Дальше ты умер?