Амурский вальс - Комбат Найтов

После этого встречу свернули, а следующий раз Лазо был в Кремле без Ильи, но потому, что его пригласили на пленум ЦК партии, а Илья по молодости лет не был членом РСДРП(б). Во время возвращения домой Сергей Лазо отметил, что изменился стиль работы Советского правительства, стало гораздо больше бюрократических проволочек, чем это было в 1917 году.

– Не попади мы к Дзержинскому, скорее всего, потеряли бы кучу времени и вернулись обратно с пустыми руками.

– Да они и так пусты.

– Не скажи! И денег выделили, и обмундирование, артиллерию для крепости, и даже аэропланы. Там тебе много чего написали, но пакет отдельно едет фельдпочтой.

– А почему ни тебе, ни мне его напрямую не передали?

– Пакет подготовил штаб РВС на основании письма Ленина.

– О письме мне говорили, но так его и не показали.

– Кто говорил?

– Дзержинский. Я вчера у него вечером был.

– А я-то думал, чего это наш Илья так поздно и такой смурной заявился? Решил, что московская красавица в ночлеге отказала.

– Речь пошла о закрытии границы, а войск выделить не могут. Я ему честно сказал, что край в течение четырнадцати лет активно спаивают, что «успехи» Калмыкова базировались на том, что он в каждую станицу привозил «сулю»[5] в немереных количествах, и, по пьяной лавочке, все оказывались «записанными в его войско», а потом он их кровью мазал. Нет возможности надежно перекрыть границу имеющимся контингентом, потому что «суленошами» работают члены семей тех, кто охраняют границу. А он мне: «Усильте пропагандистскую и разъяснительную работу среди казаков на Уссури. У нас нет призыва, мы не можем обеспечить вас переменным составом». Впрочем, я особо ни на что и не надеялся. Понятно, что выкручиваться придется самостоятельно, нас для этого и делают «буфером».

– Да, Илюша, покрутиться придется.

– Да я за дивизии беспокоюсь. У нас-то этого зелья в разы меньше. Самогон гонят, но не по таким ценам.

– Вот тебе и сказали усилить воспитательную работу, как мы под Иркутском, когда белые «случайно» оставили несколько вагонов спирта на станции в Глазково. Все вылили под откос.

– Серега, ты путаешь разовую акцию с целенаправленной операцией разведки.

– Я ничего не путаю. Это есть, и это – уязвимая пята, требуется найти выход, – сказал Лазо.

– Что его искать? Ротация плюс привлечение «непьющего контингента», типа мусульман.

– Это верно, но где его взять? И на каком основании? Не забывай, что все то же самое, но в гораздо более тяжелой форме, предстоит пройти в Китае, в зоне отчуждения. А восточные мудрецы очень точно уловили момент, начав гнать на нашу сторону дешевый самогон.

– Да, такого пьянства, как в Приморье, я нигде не видел.

– Интересно, почему именно там?

– Нерчинский договор, я же говорил. В нем об Уссури нет ни одного слова. Кто ж тогда знал, что Амур поворачивает на Север. Так что Приморье – территория спорная, если отталкиваться от него. Ну а Айгуньский и Пекинский договоры, там все точно: здесь – мы, здесь – Китай.

– Цини первыми начали нарушать Нерчинский договор.

– Ой, Сергей Георгиевич! Да кто там знает, кто и чего нарушал? Китайцев здесь практически не было, ходили манцзы, сезонники, которым запрещалось иметь здесь жен и детей. У них избыток мужского населения, уже давно, пока не женился – зарабатывал тут в тайге да на море. Примерно с 1860 года, с появлением здесь первых наших поселений, видя, что мы быстро и много строим, деньги есть, и возможности заработать много, они и стали сюда подтягиваться.

Разговоры – разговорами, но уже в Ярославле получили первые новости из Москвы. Председатель ВЧК сообщил, что коллегия комиссии рассмотрела предложения комиссара Басова и приняла решение о передислокации в города Хабаровск и Владивосток двух кавалерийских полков ЧОН ВЧК, с последующим развертыванием их в две отдельные дивизии пограничной охраны двухполкового состава плюс артиллерийский дивизион и эскадрилья связи. Полки сформированы в Казани и Перовске из местных жителей-мусульман.

То есть, несмотря на то что внешне показалось, что Феликс Эдмундович и Владимир Ильич никак не среагировали на сообщения Лазо и Ильи, после каких-то дополнительных консультаций, вплоть до Пленума ЦК, решения приняты, и их, с Сергеем Георгиевичем, позиция получила одобрение. Однако эти изменения коснулись не только Приморского края, но и «зацепили» ВССА, из которой решено направить на юг России два кавполка. То есть сил у РККА мало, и если в одном месте прибыло, то в другом – убыло. Жаловались на контингент, получите, но негодный – отдайте нам на перевоспитание.

В течение всего пути новости из Москвы догоняли их, неспешно ползущий по ТрансСибири поезд, и даже обгоняли, так как в Иркутске одна из типографий уже печатала «Известия» и «Правду», с опозданием всего в два дня. Из этих газет узнали, что они, все четверо, стали кавалерами ордена Красного Знамени за успешное изгнание интервентов с территории Дальнего Востока.

Прошло более полутора месяцев, прежде чем Лазо и Илья с эскадроном вернулись к месту дислокации. Поезда, конечно, несколько сократили сроки путешествия из Владивостока в Москву и обратно, но кратчайший путь по КВЖД пока закрыт, да и состояние путей на всех участках оставляет желать много лучшего. Гражданская война выпила все соки из экономики, разорвала все связи, переключила все поставки на какие-то другие маршруты. Не случайно, еще при первом разговоре с Лениным, речь пошла в первую очередь о восстановлении разрушенного хозяйства. В случае успешного наступления на юге России и вдоль линии отчуждения, на последней странице истории Гражданской войны в России можно будет поставить жирную точку и перелистнуть ее. Во всяком случае, не возвращаться к этой теме для «независимой и объективной оценки» с точки зрения проигравших эту войну.

Они еще не успокоились, дважды пришлось эскадрон посылать в бой против «разноцветных» банд, живущих с грабежа железной дороги. Войск, чтобы держать под охраной все станции, не хватает. Противник знает об этом и действует малыми силами, полагаясь на быстрый отход после грабежа. Активно обрабатывает мозги крестьянству, говоря о непомерных налогах и фиксированных ценах на хлеб, о продразверстке. Особенно в Сибири и на Дальнем Востоке эта тема очень остра: крестьяне Средней полосы и на Юге смогли поделить земли крупных землевладельцев, а здесь забирать и делить было нечего, оставались только земли первопоселенцев, которые значительно превосходили по качеству и размеру «постреформенные» лоскутки. Ближе к посевной все острее и острее поднимались эти вопросы, ведь они не учитывались в момент коллапса государства в 1917-м. В Амурской области постановили, что проведут ревизию посевных площадей и отрежут необрабатываемые участки. Зачем требовалось обострять ситуацию – не совсем понятно: фактически это решение продавили бывшие левые эсеры, ведь многие из них перекрасились, не изменив при этом своей сути и взглядов. Свободной земли в Амурском крае было более чем достаточно, далеко не все земли, выделенные в начале века под переселенцев, были переданы в руки крестьян. Кроме того, и германская, и гражданская война сократили население, большей частью мужское. Спор, как обычно, стоял из-за места, где находился этот самый участок. И это – ситуация в самой освоенной части края. В остальных местах – чистая нехватка трудовых ресурсов, людей для обработки всей посевной площади не хватает.