Смерть цвета бейсик - Александр Прост

— Это вообще не вопрос. Даешь нашим поменьше, пиндосам побольше и вези че хочешь.

Мне хотелось спросить, как он технически предполагает договориться с дроном о взятке, а потом ее передать. Спрашивать я, конечно, не стал, у этого парня наверняка был наготове идиотский ответ на любой каверзный вопрос, а мне его трескотня мешала собраться с мыслями.

— А еще слышал? Наши сегодня ночью мочили пиндосов в этой, как ее, Филадельфии, что ли. Подъезжали к дому какого-нибудь сопляка-дроновода и крошили в муку всю семью. Объявили, сто пятьдесят убитых, значит, на самом деле тыщи три ми-инимум!

— Я вот думаю, брать электричку или нет? — таксист решил, что политика меня не интересует, и попробовал сменить тему.

— Кого?

— Ну, тачку электрическую. Мужики пересаживаются потихоньку. Вроде, хвалят. Тем более после этих дел бензик по-любому подорожает. А Валерка, ну, пацанчик один, вообще взял аудюху-восьмилетку с автопилотом. Реально работает! Тоже, конечно, глюки, особенно в области. Он один раз шел по Мурманке…

— Помолчи минутку, мне позвонить надо.

Я, наконец, сообразил очередность необходимого и набрал Катю. Она сняла почти сразу, что само по себе поразительно.

— Да, — голос, кажется, звучал недовольно и настороженно, но это могло означать, что она, например, опять поцапалась с Софьей Олеговной, или как раз сейчас ругает Настю за несделанную домашку, или загоняет ее в постель.

— Дашунь, приветик, как делишки?

— Кто это? Куда вы звоните?

— В путешествие не собираешься в ближайшее время?

— Вы ошиблись номером, — Катя повесила трубку.

Намеки явно не удались. Звонить напрямую, без искажения голоса, было рискованно. Поговаривали, и походило на правду, что в телефонных сетях стоят фильтры, вычисляющие звонящего по тембру голоса, а если так, то на меня наверняка натравили самый злобный. Один неосторожный звонок, и зеленый телефон станет переносным маячком.

— Дружище, у меня тут с телефоном проблема, можно я с твоего разок позвоню?

— Не, братишка, телефон и жену не доверю никому. Без обид, брат. Принцип у меня такой.

Похоже, обиделся. Самое простое заплатить. Я вытащил кошелек, но там лежало только две пятитысячных, как раз на чашку кофе в недорогой забегаловке. Была у Кати такая бесящая манера — выковыривать наличку, не сказав ни слова. Этот раз обещал стать особенно эффектным. Платить чипами российских счетов нельзя было категорически, чипы иностранных остались в квартире, что теперь все равно как на Луне. Несколько секунд я довольно серьезно планировал отобрать у таксиста телефон, а заодно и машину, но это уже отдавало каким-то, мать его, Болливудом.

И тут я задумался о своем зеленом телефончике. За годы я привык верить в абсолютную защищенность этих электронных крошек. Так ли это теперь? Мой номер и такие аппараты были человек у двадцати-тридцати, в чьей лояльности мы не сомневались. Но лояльности кому? Не мне ведь, дяде Мише. Я припомнил несколько физиономий из офиса, открыто недовольных мной и моей карьерой, казавшейся им слишком стремительной и, чего уж там, выстроенной на протекции и личных отношениях. Меня они считали наглым сопляком. Как далеко заведет их счастливое злорадство? Не напоминают ли одному из них контры прямо сейчас какой-нибудь старый грешок? Так ли, в сущности, надежны эти аппаратики? Откуда взял мой номер тот же Ушаков?

Я набрал Катю напрямую.

— Да? — она звучала по-прежнему напряженно. На этот раз я разобрал шум машины.

— Привет. Ты в машине сейчас?

— Коля? Откуда ты звонишь? Что это за номер? С тобой все в порядке?

— Да, все отлично. Куда ты едешь?

— Мы на кольце. Где ты сейчас?

— Куда вы едете?

— В аэропорт.

— А вы — это кто?

— Я, Настя и Софья Олеговна. Ты точно в порядке?

— Лучше не бывает. Делай что дядя Миша скажет. Ладно?

— Хорошо. Где ты сейчас?

— Приехали, — хмуро сказал таксист, паркуясь.

— Я телефоном заплачу.

— Телефоооном? Понятно, — водитель просунул между передними сидениями ридер. Судя по сумме, процентов тридцать он добавил за моральный урон.

Я приложил телефон и ввел код. Оставалось радоваться, что дублирующая система идентификации по сетчатке у нас пока мало распространена. Вылезая из машины, я перевел аппарат в режим паники и засунул в карман на спинке переднего пассажирского сидения. Извини, брат. Несколько человек получат в следующую минуту сообщение, и завтра всем раздадут новые телефоны, бельгийские или мексиканские. После рассылки сообщений аппарат невосстановимо сотрет внутреннюю информацию. Останутся, правда, списки номеров и локаций у оператора.

Мне нужно было пройти метров сто до подъезда мимо фасада, поблескивающего чиграновским гранитом. Если наша служба эксплуатации ловит мышей, камер тут не должно быть, но на всякий случай я натянул куцый капюшон. Зря звонил, можно было догадаться, раз Ушаков решился дать знать мне, то дядя Мише тем более. Мне, правда, дядя Миша звонить не стал, может, и правильно, а может, звонит как раз сейчас.

Я приложил кошелек к панели и набрал шестизначный код. В эпоху повсеместного видеоконтроля и удаленной идентификации дядя Миша чутко уловил спрос на качественное жилье без подглядывания. В каждом доме мы строили один-два подъезда без камер. У квартир в таких подъездах одна дверь выходила на парадную лестницу с обычными средствами безопасности, а вторая — на «слепую», заодно решая проблему пожарного выхода. Теоретически мы должны были приглядывать, чтобы и власти не вешали камер, следящих за уличной дверью, но практически властей у нас тут многовато, чтобы со всеми сговориться. К конкретному входу, впрочем, путь проходил между двух корпусов нашей постройки, и риск был невелик.

Код от двери в квартиру, учитывая личные особенности, состоял из пяти нулей. Чип сработал, замок зажужжал, открываясь, я дернул дверь — закрыто на засов. Я звонил, сперва скромно, потом все настойчивей, в завершении держал звонок секунд тридцать нажатым. В тишине раздавалась приглушенная дверью мелодия. От отчаяния я даже пнул со всей дури, и задохнулся от боли, задев большой палец правой ноги. Других результатов достичь не удалось, двери мы закупали у Петровских, а они свое дело знали. Как-то пришлось вскрывать захлопнувшуюся дверь, и умелый человек с нужным инструментом провозился минут двадцать. Надежный бирманский замок, правда, уже открыт, но и у меня из инструмента только ноги в кроссовках не по размеру.

Я похлопал себя по карманам в поисках телефона и сел на ступеньки, пытаясь собраться с мыслями. Ее, видимо, нет, ушла в клуб, на маникюр, в какой-нибудь ночной торговый центр. Могут же существовать ночные торговые центры. Неважно.

Итак, после нескольких десятилетий я опять сижу на ступеньках в подъезде. Единственное утешение — в подъездах моей юности гнусно пахло, не было такой миленькой плиточки и на стенках не вешали картиночки, а малевали всякую мерзость.