Настоящее прошлое. И снова здравствуйте! - Роман Злотников

Но у института, на который трудоустроились мои родители, с жильем все было хорошо. Прямо сейчас в чистом поле строился новый квартал из нескольких десятков многоквартирных домов, в одном из которых мы в тот раз и получили двухкомнатную квартиру. Да-да, в том самом «сороковом квартале» о котором отец и упоминал. Она была типичной «улучшенной хрущобой» с крошечной кухней, на которой просто не было места под холодильник, и его пришлось ставить в коридоре, с тесными ванной и туалетом, в котором колени при закрытой двери упирались прямо в нее, с уличным холодильником под кухонным окном, из которого зимой сильно тянуло стужей. Но это было наше первое жилье. И мы были ему очень сильно рады…

Однако теперь-то я понимал, что оно было не совсем тем, во что стоило сразу же вцепляться. В нашем городе были дома и получше. Например, те же дома-«сталинки», в одном из которых получили квартиру дедуся и бабуся… Плюс у меня была еще одна причина попытаться переиграть это. Дело в том, что в прошлой жизни я после переезда был переведен в другую школу. Новую. Только что построенную. И соответственно с пока еще не сложившимся учительским коллективом. Вследствие чего, например, тот же английский язык нам пару лет преподавали все, кто ни попадя – от разных подменных учительниц из других школ до старшей пионервожатой. Из-за чего родителям пришлось нанимать мне в десятом классе репетитора по английскому. Да я даже английского алфавита к девятому классу не знал! Если же мы сможем получить квартиру где-нибудь в старом городе, то мне точно не придется никуда переходить из своей школы. А она как раз была в городе одной из лучших. Во времена перестройки на ее базе даже создали гимназию, выпускники которой поступали в московские вузы почти поголовно.

– Па-ап, а скажи – ты не думал насчет того, что, может, чуть подождать и попытаться взять квартиру в таком же доме, как у бабуси с дедусей? – осторожно поинтересовался я, когда мы уже закончили с завтраком и мама помыла посуду.

– А зачем? – удивился отец. – Нам же предлагают квартиру в новом доме. Улучшенной планировки!

– Ой, да знаю я эти новые дома, – пренебрежительно махнул я рукой, – комнаты – клетушки, кухня – вообще не развернуться… – И тут же прикусил язык. Потому как откуда я мог их знать-то? Я ведь, по идее, вот только что вообще узнал, что нам должны квартиру выделить…

– Откуда это ты их знаешь? – насторожилась мама.

– Ну-у-у… й-а-а… это-о-о… мы с пацанами… ну детдомовскими… по стройке лазили… – замямлил я, лихорадочно изобретая, где и как я мог хоть что-то увидеть и узнать.

– Ты не должен водиться с ними, – строго произнесла мама.

И вот этого я уже спустить не мог.

– Мама, они – мои друзья, – мягко, но непреклонно начал я, упрямо вскинув голову. Ну вот, снова начинается «лечение». – И я их никогда не предам. Как и они меня.

Мама нахмурилась.

– Рома, ты не понимаешь – может, они тебе и нравятся, но-о-о… не все так, как тебе кажется. Понимаешь, в детдоме оказываются дети, от которых отказались родители, и-и…

– И вовсе не отказались, а умерли. У троих пацанов из моих друзей родители погибли. – Я набычился. – У двоих от бандитов, а у одного, как папин папа, – от холеры. – Мой дед по отцу умер в эвакуации, в Алма-Ате. Так что я его никогда не видел. Дед был главным инженером электростанции и занимался организацией электроснабжения эвакуированной из оккупированных районов оборонной промышленности. Мотался по объектам, спал, где придется, ел и пил, что нашлось, – ну и где-то на объектах заразился холерой. Эта болезнь в Средней Азии вполне себе эндемик, а уж когда туда приехала толпа эвакуированных, а медицинские ресурсы были в первую очередь оттянуты на войну, ее вспышка стала практически неизбежной… – И у всех они были фронтовики. Так что мои друзья – наследники настоящих героев! – Тут я гордо вскинул подбородок.

Мама замерла. А что тут скажешь-то? Ну да – умею я поиграть словами. Не то что маму или там учителей – завуча по воспитательной работе в тупик ставлю! Так что нравоучение затихло, так и не начавшись… Впрочем, совершенно не факт, что из-за того, что я, так сказать, победил в дискуссии. Просто уже наступило время выдвигаться. Родителям на работу, а мне в школу.

До школы я добежал довольно быстро. Сентябрь в этом году выдался вполне себе теплым, так что я бежал налегке. Форма у меня хранилась прямо в школе. Как и портфель. Я договорился с физкультурником, и он разрешил мне переодеваться у него в кабинете. А куда б он делся-то? Несмотря на юные годы, меня уже записали в сборную команду школы, причем как по плаванию, так и по гимнастике. Потому как за прошедший год заработал третий взрослый разряд по плаванию и первый юношеский по гимнастике. Для взрослых разрядов по гимнастике мне пока возраста не хватало. К соревнованиям, на которых можно было получить взрослые разряды, допускали только с девяти лет. А то бы я и там уже точно взрослый разряд сделал. Причем скорее всего даже не третий, а второй. И это было не мое личное мнение, а Михаила Львовича… А все потому, что у меня отчего-то начала проявляться какая-то сумасшедшая выносливость. Может, это стало результатом того, что я так рано начал заниматься спортом. Причем в отличие от прошлого раза куда более серьезно и системно. А может, дело в том самом ушу, которым я занялся вообще почти сразу же после своего возвращения в это время. Недаром же китайцы вовсю описывают благотворные последствия развития всяких там чакр и других «вместилищ ци». Вернее, чакры – это индийцы. Ну йоги там всякие. У китайцев нечто подобное называется дантянь… Вот типа они и развились. Тем более что этой весной у меня снова начали проявляться всякие странные ощущения. Ну, типа я снова начал чувствовать нечто вроде внутренней энергии. Причем не только чувствовать, но еще и эдак потихоньку у меня стало получаться немного ею управлять. Например, поднапрячься и заставить ее по большей части «слиться» куда-то в область ног. Ну, когда, например, долго бежал и ноги уже начинали побаливать. После чего мне начинало казаться, что бежать становится заметно легче. Или, наоборот, принудить эту энергию стянуться куда-нибудь в легкие. Ну, когда они начинают гореть и захлебываться… Увы, делать все это одновременно пока не выходило. А жаль – «напитывать энергией» одновременно дыхалку и мышцы ног точно было бы круто… Но и так я на занятиях по физкультуре временами чувствовал себя натуральной лошадью. Типа – бегу и бегу, подтягиваюсь и подтягиваюсь, отжимаюсь и отжимаюсь, а усталость все не приходит и не приходит. Я даже как-то летом среди недели решил устроить себе тренировочный забег. Ну, чтобы проверить, точно оно работает или только так кажется. Так вот, попеременно «сливая» или, наоборот, «подкачивая» эту самую энергию то в ноги, то в легкие, мне удалось где-то за час с небольшим по тропкам и проселкам добежать ажно до Угодки. То есть Угодского завода, который где-то в середине семидесятых переименовали в город Жуков. Потому что рядом с ним располагалась родная деревня Маршала Победы Георгия Константиновича Жукова – Стрелковка. А это, извините, где-то километров тринадцать-четырнадцать. Показатель, ек-макарек! Потому что для моего возраста временных нормативов даже на километр бега еще не назначается: добежал хоть за сколько-то – и уже молодец. Я же не один, а целых тринадцать километров пробежал… Нет, я не исключал, что все эти ощущения – всего лишь самовнушение и причины моей весьма необычной для этого возраста выносливости куда более прозаичны, но, блин, ведь туча народа в том моем покинутом будущем писала, снимала ролики и всякими иными способами вещала, что вот эта вот энергия есть, они ее чувствуют, они могут ею управлять, и она оказывает на них то или иное благотворное воздействие. Неужели все они врали?