Дату смерти изменить нельзя - Сергей Донской

А российский президент? Прибыл в столицу якобы с визитом дружбы, а на самом деле стал подпевать американским агрессорам. Предлагал закрыть программу ядерного вооружения в обмен на всяческие экономические льготы. Он этого русскому не забыл. Притворился, что согласен. А когда воодушевленный Иван отрапортовал о своих успехах на саммите лидеров «большой семерки», взял и пожаловался прессе, что президент России не понимает юмора. С ним пошутили, а он поверил, ха-ха.

Обеденный зал встретил вошедшего благоговейной тишиной. Слуги склонились в поклонах, держась на таком расстоянии, чтобы не мешать Хозяину и, одновременно, иметь возможность подбежать по первому взмаху Его руки. Расположившись за низким столом на любимой подушке, Он дал понять, что готов начать трапезу. В ту же секунду на блюде подали громадного морского окуня, жабры которого еще шевелились. Повар всегда резал и чистил рыбу так, чтобы не задеть жизненно важных органов. Пока неспешно выедалась жирная печень, рыбина яростно извивалась и била хвостом. Затем застыла, обессиленная болью.

«Вот она – жизнь и смерть, – подумал Он, вытирая губы шелковой салфеткой. – Был и нету. Важно, чтобы промежуток между этими двумя состояниями длился как можно дольше. И доставлял как можно больше удовольствия».

– Дальше, – скомандовал Он вполголоса. Согласно утвержденному накануне меню принесли дыню, доставленную из Китая, отбивную из датской свиньи, икру из Узбекистана и пирожки с рисом, приобретенные в Токио на сумму в сто долларов. Это были очень дорогие пирожки, учитывая, что полет личного повара Фухимото в Японию и обратно обошелся в полторы тысячи.

Японцы были врагами, а потому вкушать их блюда было приятно вдвойне. Как и пользоваться их женщинами. Повинуясь хлопку ладоней, в зал вбежали обнаженные по пояс японские девушки и выстроились вдоль стены, гадая, на кого из них сегодня падет выбор Хозяина. Он не спешил осчастливливать их. Для истинного Сына Страны Утренней Свежести они были хуже свиней. Мерзкие, тупые создания.

Почему они упорно не желают признать, что именно корейские ученые, путешественники, ремесленники и миссионеры принесли цивилизацию в Японию, а не наоборот? Зачем навязывают великому корейскому народу свою музыку, комиксы и мультфильмы? Чего они добиваются? Войны? Так они получат войну.

– Иди сюда, – шевельнул пальцем Он, остановив взгляд на самой юной японке, которой только-только исполнилось четырнадцать. Мелко семеня, она подбежала и упала на колени, ожидая дальнейших приказаний: – Да, мой господин.

– Ну-ка, скажи мне, кого ты видишь перед собой, – предложил Он, поднося к губам бокал с изысканным французским вином.

– Великого полководца, оплот справедливости и социализма, – заученно протараторила японка.

– Верно, но слишком сухо. Вы, японцы, считаете себя большими ценителями философии и поэзии. – Он хихикнул, давая понять, как веселит его подобное самомнение. – Докажи, что это действительно так. – Пока девушка лихорадочно соображала, а слуга наполнял Его опустошенный бокал, Он, по обыкновению, закусывал рисовым шариком, фаршированным редькой и квашеным огурцом. Покончив с этим приятным занятием, поочередно облизал все пять пальцев на левой руке. Насупился. Повысил голос: – Может, у тебя мозги не работают? Так и скажи. Я распоряжусь, чтобы их приготовили на ужин.

– Образ Твой подобен солнцу, – звонко продекламировала японка, – заслонить его нельзя. При любой погоде светит.

– Что ж, неплохо, – признал Он. – Но до настоящей поэзии далеко. Вот послушай, какие строки пришли мне в голову по поводу кока-колы. Все послушайте… – Прикрыв набрякшие веки, он произнес нараспев:

Ее имя застревает на кончике языка,

Ее цвет отвратителен, как цвет

канализационных стоков.

Америка легко льется в горло

И исчезает во тьме кишечника,

Оставляя только горький привкус,

Оставляя только пену в желудке…

По залу пронесся восхищенный шепот. Вместо того, чтобы польщенно улыбнуться, Он насупился еще сильнее. Обидно, когда твои мудрые мысли и высказывания замалчиваются мировой прессой. Например, на недавней пресс-конференции, на вопрос о дальнейших взаимоотношениях Кореи с Соединенными Штатами, Он изрек: «На добро ответь добром, на жестокость – сверхжестокостью». И что? Западные масс-медиа переврали Его слова, опубликовав лишь первую половину фразы. Получалось, будто бы Он заискивал перед Америкой, протягивая ей руку дружбы. Он, который всегда твердил, что лучший янки – мертвый янки! Беспощадно уничтоживший два миллиона внутренних врагов, дабы ни у кого не оставалось сомнений в том, какая незавидная участь ожидает врагов внешних. Почему они Его не боятся? Почему не трепещут при звуке Его имени? Как смеют высмеивать Его, рисовать на Него карикатуры, унижать Его в своих идиотских книжках и кинобоевиках? Просмотрев фильм, в котором Джеймс Бонд действовал против Северной Кореи, Он вышел из себя настолько, что вонзил шариковую ручку под ребра сидящего рядом министра культуры, а потом, как бешеный, плевал в сторону экрана. Вот эту историю лживая западная пропаганда распространила по всему свету. Им смешно? Им весело? Интересно, как они запоют, когда Он продемонстрирует всему миру, что действительно располагает ядерным оружием?

Когда же наконец это произойдет?

– Наберите номер Вал Лен Тина Ли и дайте мне телефон, – распорядился Он, перемалывая зубами рисовый шарик. Юная японка безмолвно следила за безостановочным движением челюстей своего господина. На ее груди багровел след от позавчерашнего укуса. Густо напудренное лицо было неподвижно, как гипсовая маска. Почти посмертная маска. С почти безжизненным взглядом.

* * *

По радио крутили песню за песней, а создавалось впечатление, что звучит одна и та же: бум-цик, бум-цик… В каюте было солнечно и свежо. Воздух, врывающийся в открытые иллюминаторы, постепенно вытеснял тошнотворный запах рвоты. Легкая качка, длившаяся всю ночь, почти прекратилась. Председателя Ли уже не мутило, однако он чувствовал себя измотанным и разбитым. На столе перед ним лежала толстенная книга, раскрытая на двадцать второй странице. Это был седьмой том романа Ли Мун Еля «Три царства». Корейский бестселлер штудировался Председателем Ли на протяжении всей сознательной жизни. До десятого тома он планировал добраться примерно к шестидесятилетию. Если линия судьбы не оборвется раньше. Возможно, прямо на борту арендованной яхты.

Замотанный в простыню Председатель Ли зябко передернулся и захлопнул иллюминатор. Потом переступил через голые ноги сидящей на полу Пом, обогнул стол и закрыл второй иллюминатор. Расхаживая по каюте, он напоминал ожившего мертвеца в саване. Когда он повернулся спиной к девушке, она быстро показала ему язык. Но когда Председатель направился обратно, она уже смотрела на него во все глаза – с преданностью и мольбой.

– Ничего не получается, господин, – пожаловалась Пом. – Мне не хватает гибкости. Нужно долго тренироваться, чтобы принять Позу Расщепленного Дерева.

– У тебя достаточно времени, – холодно произнес Председатель, занявший прежнее место за столом. – Еще целых пятнадцать минут, – уточнил он, сверившись с часами. – На твоем месте я бы провел эти минуты с толком.