Лёгкое пёрышко. Как песня тишины - Мара Вульф

– Что нам с этим делать? – вернулась я к нашей основной проблеме.

Он все еще недоверчиво качал головой.

– Расскажи мне, что случилось. – Папа внимательно осматривал шкатулку. Он обвел пальцами все углы и края. Затем поднес ее к лицу и стал рассматривать узоры. Потом встряхнул. Он был в своей стихии. К счастью, открыть ее он не пытался.

Хотя папа обращался с шкатулкой очень осторожно, мне стало не по себе. Он должен оставить ее в покое вместо того, чтобы тешить свое сердце археолога.

– Интересно, действительно ли шкатулку может открыть только тот, кто… магически… одарен, – папа произносил слова с трудом, будто физически сопротивлялся этим мыслям.

Забавно, что из всех людей именно папа, который годами разъезжал по миру, раскапывая останки погибших племен, вообще не верил в сверхъестественное. Вера в странные явления была неотъемлемой частью каждой культуры. На полках в его кабинете стояло множество маленьких скульптур, которым когда-то поклонялись. Возможно, эти существа действительно существовали. Я посмотрела на крошечного кентавра из черного дерева, который напомнил мне Перикла. Для отца он являлся всего лишь частью греческой мифологии, но я-то знала правду. В конце концов, я встречала настоящих кентавров, единорогов и других существ.

– Касси считает, что это я, – призналась я, ожидая его реакции. Но папа завороженно смотрел на шкатулку.

Я встала. Эта вещь тянула меня к себе.

– Давай, Элиза, – прошептала она. – Открой меня.

У меня упало сердце. Я взглянула папе в лицо, но он задумчиво чесал подбородок.

– Ты тоже это слышал? – спросила я. Мне пришлось откашляться, потому что в горле внезапно пересохло.

Со смущенным выражением папа завернул шкатулку в шарф.

– Что я должен был услышать?

Я протянула к ней руки. Я хотела ее вернуть. Я должна была ее получить!

– Этот шепот, – прошептала я. – Папа, шкатулка… Думаю, она говорит со мной.

– Что? – Папа в ужасе схватил шкатулку, прежде чем я успела ее коснуться, и сунул в ящик стола.

– Нет! – Я посмотрела на него. Она была моей. Она была моей любимой. Но папа уже поворачивал ключ в замке.

– Она принадлежит мне!

Я сказала это вслух? Я прикрыла рот, увидев тень тревоги в глазах отца.

Он схватил меня за плечи и толкнул в кресло.

– Элиза, – прошептал он. – Ты не должна ее открывать. Не здесь. Ты слышишь? Ты подвергнешь всех нас опасности. Если она зовет тебя, ты должна сопротивляться.

Я кивнула, потому что еще не владела голосом. Я же не превращусь в Голлума, правда? От этой мысли меня затошнило. Тогда я точно вычеркну Кассиана из жизни, настолько слепым он не сможет быть.

– Я отведу тебя к бабушке. Ты останешься с ней, ясно? Мне нужно сделать еще несколько телефонных звонков, а потом мы снова поговорим.

Папа повел меня вниз по лестнице, будто я была инвалидом. Да я так себя и чувствовала. Я все еще слышала шепот в голове.

Бабуля сидела в гостиной, раскладывала карты и что-то бормотала себе под нос.

Когда мы вошли, она подняла глаза.

– Что сейчас произошло, дитя мое? Карты предсказывают мне только темные события. Это выглядит не очень хорошо.

– Ты должна приглядеть за ней, – попросил папа. – Я скоро к вам вернусь.

– Конечно, Стивен. Оставляй ее со мной.

Бабушка похлопала по дивану рядом с собой и подтолкнула ко мне тарелку с печеньем. Я набросилась на нее, будто изголодалась, и рассказала обо всем, что произошло прошлой ночью, и все то, что я смогла вспомнить из рассказа Кассандры. Если бы я только записывала за ней…

– Квирин предупреждал тебя, не так ли? – Бабушка перетасовала карты и осторожно начала расклад.

– Хм-м, – пробормотала я с набитым ртом. – Но что мне оставалось делать? Я не хотела брать шкатулку с собой, а Кассандра не отступала.

Бабушка понимающе кивнула и погладила карты.

– Это совсем не хорошо, – пробормотала она и снова собрала их, чтобы начать все сначала.

Десять минут спустя она уже пять раз начинала и собирала карты, но, если прислушаться к ее бормотанию, результат каждый раз оказывался одинаково неприятным. Я предпочла не спрашивать. Новую порцию плохих новостей я бы не вынесла.

Когда вернулся папа, я вздохнула с облегчением. Под мышкой он держал кучу бумаг и книг. Он толкнул дверь ногой и бросил все на стол.

– Я не хотел верить, что такие вещи, как магия и волшебство, действительно существуют, – начал он, и я нервно заерзала на диване. – Это противоречит здравому смыслу. Но если исключить все логические объяснения тому, что обнаружил профессор, тогда, как ученый, я должен рассматривать нелогичное и невозможное, – начал он лекцию и нервно почесал в затылке. – Я не поверил ему. Даже не слушал. Профессор надеялся на мою помощь, и я полностью его разочаровал. Я в долгу перед ним, по крайней мере, надо исполнить его последнее желание.

Он выжидающе посмотрел на меня.

Бабушка отпила чай и произнесла:

– Ты можешь все исправить.

Я не ослышалась? В конце концов, разговор же не о том, чтобы бросить прах профессора в море или использовать деньги из его наследства, чтобы пробурить скважину в Африке.

– Мне кажется, что парень, который охотится за шкатулкой, довольно опасен, – сказала я. Когда это я стала такой разумной? – Мы должны тщательно обдумать все наши действия.

– Кассандра должна была отдать шкатулку мне, – папа проигнорировал мое замечание. – Для тебя это слишком большая ответственность, да и искушение тоже.

– Какое искушение?

– Открыть шкатулку. Это то, чего она хочет. Как ты думаешь, почему она с тобой говорит? Только с тобой!

– А с тобой нет? – Я в ужасе смотрела на папу. – Вы ее не слышите?

Папа покачал головой.

– Нет. Для меня это обычная шкатулка. Все в точности так, как написал профессор: печать ждет определенного человека, и, кажется, это ты.

Дрожащими руками я взяла стакан с водой и сделала глоток.

– Я ее точно не открою. Она может ждать, пока не превратится в пыль. Кассандра сказала мне похоронить ее. Если бы мы только знали где, мы бы сделали это. Звучит не так уж сложно. Посмотрим, что будет потом.

Честно говоря, я сомневалась, что нашу проблему можно решить так легко.

Я выжидающе посмотрела на папу, который утонул в бумагах.

– Вот для чего карта, – пробормотал он себе под нос.

– Ты знала мать Кассандры? – спросила я бабушку. – Какой она была? По ней было видно, что она другая?

– Не говори ерунды, – прервала меня бабушка. – Конечно, нет. Единственное, что можно было увидеть, что она пребывала на позднем сроке беременности, когда приехала в город. Эндрю влюбился в нее мгновенно. На тот момент он уже работал в университете и жил в коттедже на территории кампуса. Он дышал своей работой, и никто не ожидал, что такой упрямый холостяк, как он, женится. Конечно, все его предупреждали о ней. Думали, что он глупец, раз принимает чужого ребенка. Тогда нравы были намного строже, чем сейчас, – бабушка на мгновение задумалась. – Ее звали Луцилла, – продолжила она. – Она была очень спокойной и мало говорила. Теперь мне кажется, что Кассандра немного похожа на нее, – бабуля помешивала чай, погрузившись в воспоминания. – Она умерла, когда родилась Кассандра. У нее не оказалось времени, чтобы раскрыть свой секрет Эндрю. Думаю, для него это стало шоком. Но, возможно, она и говорила ему раньше. Мы никогда не узнаем. Или в бумагах есть что-нибудь об этом?