Наследник огня и пепла. Том IV - Владислав Добрый

— прямо на головы и спины разбегающихся перед ними людей. Так крестьянин идя по полю с тяпкой, иногда, с ленцой, бьет снующих по грядкам мышей. С той же кажущейся ленцой и рожденной множеством лет практики быстротой и точностью.

Караэнцы, оказавшиеся перед рыцарями вели себя по разному — некоторые застывали, иногда закрыв лицо в ужасе — и их рассекали тяжелые клинки. Другие пытались защититься, закрываясь маленькими, городскими щитами или даже сами бросались вперед, пытаясь ударить всадников своим оружием. Но большинство пытались бежать, часто сталкиваясь друг с другом, спотыкаясь и падая.

Рыцари Королевства были покрыты пестрой, яркой тканью. Матлю сделалось плохо от мысли, сколько такая роскошь может стоить, если сшить из неё одежду. А всадники в ней были зашиты как в мешок, от верха шлемов до самых копыт огромных боевых коней. Что особенно расстраивало — дорогая ткань расшитая геральдическими цветами и гербами была вся в пыли и брызгах крови. Ведь он знал, как трудно было его прачкам отстирывать одежду, случись кому порезаться на работе. Мальт удивился, что это его волнует. Вот он никогда бы не надел столь праздничные вещи на такую грязную работу.

Впрочем, за исключением ярких рыцарей, остальные два десятка всадников выглядели куда проще. Только некоторые в гербовых накидках, а в основном кожа, металл и коричневая шерсть. Правда эти не рвались вперед, а следовали за своими господами. Разве что некоторые изредка стреляли из маленьких арбалетов, которые можно взвести с седла. Поражающие цветовое восприятие Матля рыцаря скакали впереди них, прокладывали просеку в людях, как матерый кабан-секач проминает дорогу в зарослях камышах для бегущих за ним поросят. Матль видел такие следы — настоящие тропинки в стене тростника, с втоптанными в землю сломанными стеблями. Сейчас было очень похоже. Только вместо стеблей, за рыцарскими конями оставались втоптанные в землю, изломанные тела людей.

Вот один из всадников следующих позади рыцарей, в пижонской шляпе и кожаной куртке с нашитыми железными кольцами, вдруг остановил коня. Склонился с седла, всматриваясь в лежащего у его копыт караэнца. А потом ловко соскочил на землю. Деловито ухватившись за шлем задрал лежащему горожанину голову и всунул кинжал в глаз. Караэнец забился, схватился за торчащую из его лица рукоять — так он был еще жив! Был, но теперь уже нет.

Кажется Матль узнал бедолагу — один из мастеров-горшечников с Глиняного переулка. По имени Гар. Уважаемый человек. Его семья тоже была дворянской крови, кажется они имели власть над водой. У него было большое поле неподалеку, он засаживал его репой. А когда ему советовали посадить брюкву или пшеницу, отвечал что лучше вырастить и собрать урожай репы, чем вырастить и не успеть собрать урожай чего получше. И в самом деле, в такой близости от города сохранить урожай можно было или с помощью стены, собак и сторожей, как в Собачьем Саду, или растить что-то самое непривлекательное для воров, среди своих соседей.

Отец Матля как-то правил ему дом и гончарный круг. Взял за работу шесть горшков — чудной работы, с удобными ручками. тонкостенных но долго сохраняющих тепло или прохладу. Гар знатный мастер… Был.

Убийца Гара деловито срезал кошелек с пояса все еще дергающегося тела, расшнуровал верхнее платье из хорошей, выкрашенной в дорогой желтый цвет шерсти. Приспустил воротник, словно желая дать Гару возможность легче дышать. Потом перевернул Гара лицом вниз, потянул за концы рукава — и одежда гара оказалась у него в руках. Он проделал все это так быстрее, чем Матль бы об этом рассказал. Пару раз Матлю доводилось раздевать пьяного отца и ему всегда казалось, что мало что труднее, чем стащить одежду с безвольного тела. Вот только этот человек, там, на поле, проделал это с такой ловкостью, что невольно вызвал у Матля уважение. Любой кто владеет хоть каким ремеслом, всегда признает мастерство другого.

Всадник быстро раздел Гара, оставив на теле только исподнее, запихнул все в большую кожаную сумку на седле, и только после этого выдернул из глаза Гара кинжал. «Оставил в ране, чтобы кровь не запачкала ткань!» — догадался Матль, видя как хлынула красная струя из глазницы Гара на землю.

Словно почувствовав взгляд, убийца Гара оглянулся и посмотрел прямо на Матля. Махнул ему рукой, улыбнулся, а потом сделал жест словно втыкает себе что-то в глаз и показал на Матля. А потом вскочил на коня и поехал.

Прежде чем Матль понял, что делает, он съехал по лестнице вниз, заметался среди толпы, не найдя выхода влез в домик. И наткнулся на маленькое святилище в углу. Там стояла крохотная, не больше локтя высотой, фигурка Императора-Заступника. Та его ипостась, что помогала против злых людей — с розгами в одной руке и топором палача в другой.

Матль никогда не был человеком религиозным. Разумеется, он чтил предков и в его доме была небольшая комнатка с фигурками его собственных родителей и предков и крохотные фигурки предков его домочадцев. И он никогда не забывал в нужные дни приносить им подношения и жечь рядом лучины пахучего персикового дерева. И даже сам, случалось, вырезал из дерева маленьких коровок, домики и прочие вещи, которые ставились рядом с фигурками предков — чтобы в том мире они ни в чем не нуждались. И фигурки предков исправно защищали его дом. Уже двадцать лет в дом Матля не проникало никакой потусторонней гадости, что бывает крадет дыхание или зубы спящих.

В храмы, плотник, как и положено мастеру по обычаю, тоже ходил. Пару раз в год, или в особо подходящие дни. Больше других любил храм Великой Матери и ритуалы плодородия перед посевной и уборкой урожая. Которые по молодости вообще не пропускал. Хотя, в глубине души, в богов он не верил. Даже если они и были раньше, то теперь им явно не до людей. Ушли и живут где-то очень далеко.

Вслух об этом Матль никогда не говорил. Потому как может богов и не было, зато людей в них верящих — полным полно. Первая его драка, в которой дело дошло до оружия, случилась как раз из-за того, что кто-то что-то не то сказал про Пан-Бухта. Этого бога почитали в гильдии пивоваров — доходило до того, что они собирались славить его каждую неделю. В Колесничем переулке была маленькая комнатка с искусно вырезанной фигурой Пана-Мастера, с топориком и отвесом в