Угол падения - Роман Глушков

– Отлично. А теперь займемся праздничным салютом, – подытожил Аглиотти результат очередного этапа выездной операции. Доля риска была приемлемой, и захватчики могли приступать к финальной части ночного мероприятия.

Сицилийцы накрепко связали операторам руки, заклеили рты и тычками погнали заложников к выходу (чему те, кстати, даже обрадовались – если бы налетчики хотели их убить, прикончили бы на месте без лишней суеты). Доминик отступал последним, поскольку ему было необходимо включить оборудование, установленное в студии и архиве.

Подпольным производством термических бомб под названием «Драконий насморк» Южный Трезубец был обязан Франко Барберино. Это он незадолго до Тотальной Мясорубки выкупил у какого-то сумасшедшего китайского ученого технологию производства этого простого и эффективного оружия, все компоненты коего можно было выделить из бытовых химических препаратов. Однако к концу межклановой войны сицилийцев секрет «Драконьего насморка» был известен всем семьям, не однажды применявшим его на практике. Аглиотти уже в третий раз устраивал диверсию с применением такого оружия. Правда, раньше Доминику выдавали на руки всего одну бомбу, и не такую мощную, как те, что ему доверили сегодня. Сразу было видно, насколько серьезно отнесся дон Массимо к войне с распоясавшимися М-эфирными панками.

На случай, если радиодетонатор не сработает, Тремито установил на таймерах бомб десятиминутную отсрочку, синхронизировав обратный отсчет с точностью до секунды. Когда же главарь налетчиков покинул здание, Лео и его коллеги были усыплены и брошены рядом со все еще не пришедшими в себя охранниками, а приятели Доминика поджидали его на проходной. Над Миннеаполисом занимался рассвет, и сицилийцам нужно было срочно проваливать отсюда, пока в окрестностях института не разыгралась суматоха и дороги оставались свободными. Но во избежание недоразумений Аглиотти следовало лично оценить масштаб разрушений и только потом уносить ноги из парковой зоны.

Рассевшись по машинам, злоумышленники подъехали к институтским воротам – наиболее удачный ракурс для наблюдения, – после чего Тремито высунул руку с пультом дистанционного управления «Драконьим насморком» из окна автомобиля и активировал оба взрывателя.

В следующий миг на втором этаже левого крыла института из форсунок на корпусах бомб с громким чихающим звуком вырвались пары едкой оранжевой субстанции. Ее извержение продлилось не более четверти минуты, но оно было столь мощным, что плотные токсичные облака заполонили собой не только студию и архив, но и коридор, двери в который Аглиотти нарочно оставил открытыми. Пары липкой пленкой осели на стенах, мебели и оборудовании и начали тут же въедаться в их поверхность, разрушая ее, подобно кислоте. При этом агрессивная субстанция не делала никакой разницы между металлом, деревом или пластиком, одинаково быстро впитываясь в любой, даже инертный к кислотной среде материал. Минута, и все вышеупомянутые помещения были выкрашены в однотонный апельсиновый цвет, как будто целая бригада маляров прошлась по этой части этажа, обильно орошая из пульверизаторов все, что попадалось им на пути.

Естественно, Доминик со товарищи могли видеть лишь то, как окна студии (в архиве они отсутствовали) постепенно теряют прозрачность, покрываясь слоем не стекающей оранжевой массы. Минут через десять-пятнадцать она просто-напросто разъела бы оконные стекла, и те осыпались бы из проемов, как подтаявший на солнце наст. Та же судьба постигла бы и другие тонкие материалы, что угодили в зону поражения «Драконьего насморка». Только его деструктивное воздействие не ограничивалось одними химическими повреждениями. Проникновение токсичной субстанции в стены и предметы задумывалось ее изобретателем лишь как подготовка к главному удару, наносимому этим оружием. Образно говоря, если распыление агрессивных паров можно было сравнить с капиллярной инфекцией, вылетающей из пасти простуженного монстра, то все последующее следовало считать его громогласным кашлем…

Выждав еще полминуты, Доминик оторвал взгляд от циферблата часов и активировал на пульте вторую пусковую кнопку.

– Получайте, мерзавцы! – в азарте хлопнув себя по коленке, прокомментировал Томазо действие приятеля. – Бессмертные панки, мать их!..

Возглас Мухобойки потонул в оглушительном и хлестком, как грозовой раскат, звуке. Из вылетевших наружу окон полыхнуло пламя. Сицилийцы непроизвольно зажмурились, но густые древесные кроны не дали вспышке ослепить налетчиков. Вслед за вспышкой до них докатилась волна горячего, но вполне терпимого на этом расстоянии жара. Огонь продолжал вырываться из оконных проемов, но его блеск был уже не таким ярким, как в первое мгновение взрыва.

Пиротехническая феерия продлилась совсем недолго и завершилась, не успел еще Тремито спрятать пульт в карман. Объятый пламенем первый этаж левого институтского крыла буквально взял и исчез, обратившись в облако серой бетонной пыли. Сквозь нее с трудом различались уцелевшие стены первого этажа и обвалившаяся на них покореженная крыша. Казалось, будто верхняя половина этой части здания была слеплена из мельчайших гранул, которые только и ждали хорошей встряски, чтобы рассыпаться.

Причина столь быстрого разрушения архива и студии крылась, разумеется, во все том же «Драконьем насморке», а не в дефектной структуре стен. Впитавшаяся в них взрывоопасная субстанция разнесла в крошево как стены, так и все остальное, что попало под ее воздействие. Выброс энергии при детонации получился не слишком мощный, гораздо слабее тротилового. Но учитывая, что каждый квадратный сантиметр поверхности был пропитан едкой клейкой массой и, по сути, начинен миниатюрным взрывателем, все, что угодило под удар «Драконьего насморка», оказалось раздробленным на мелкие кусочки. Ни студия, ни архивная база отныне не подлежали восстановлению, поскольку обратились в груду оплавленного гравия, пригодного разве что для посыпания парковых дорожек.

Довольный результатом Аглиотти в последний раз взглянул на окутавшее институт облако пыли, а затем велел Мухобойке трогаться в путь. При удачном стечении обстоятельств сегодня к полудню сицилийцы должны были вернуться в Чикаго. Тремито и компании был пока неведом их дальнейший план действий, но Доминик подозревал, что у де Карнерри отыщется для него еще одна работенка.

Как ни хотелось Аглиотти соглашаться с убиенным им Тулио Корда, кое в чем тот был прав. Щеголь и впрямь использовал Тремито в качестве разменной фигуры, которую можно без зазрения совести отдать на заклание и от преступлений которой будет легко откреститься, приписав их подручному дона Сальвини, вышедшему из повиновения после смерти босса. Следующий удар, что, согласно прогнозам Доминика, Массимо планировал нанести по «Дэс клабу», также обязан был стать громким. И кому, как не Мичиганскому Флибустьеру, расхлебывать заваренную его же руками кашу? Тем более что на сей раз для Тремито не предвиделось дальних поездок, а та, что намечалась, выглядела в некоторой степени даже любопытной.

Доминик Аглиотти был премного наслышан о Менталиберте, но еще никогда не посещал М-эфирный мир. И теперь сицилиец намеревался в самое ближайшее время туда наведаться…

…А вот Демиургу, с некоторых пор лишенному возможности вернуться в реальность, еще не доводилось умирать в Менталиберте и, как следствие этого, попадать на Полосу Воскрешения. Впрочем, бывший креатор, а ныне обладающий уникальными талантами либерианец не испытывал по этому поводу каких-либо комплексов. Наоборот, он втайне презирал завсегдатаев гейм-квадратов, где игроки вели между собой нескончаемые войны, уничтожая друг друга из всевозможного оружия: от примитивных мечей и луков до ядерных ракет и фантастических планетных дестроеров. Бесшабашные игроки могли проходить Полосу Воскрешения по нескольку раз на дню, чтобы вновь с головой окунуться в битву, специально для них инсценированную креаторами.