Локумтен - Дмитрий Таланов

— Сам ты клоун, — сказал Филь, увидев наконец, кого искал. — Волк бумажный!

Из-за кустов смородины показался франт, который наблюдал за стараниями Филя в воде два дня назад. Сегодня он был один. А Филь чувствовал себя куда уверенней, будучи одет. Поэтому, чем закончится эта встреча, ему сразу стало очевидно, и он подобрался. Франт, однако, не торопился открывать боевые действия. Прищурившись, он смерил Филя взглядом.

— Волк бумажный? — сказал он. — Ты еще рисуешь в придачу к тому, что занимаешься водной клоунадой? Как тебя зовут?

Филь не рисовал волков — их иногда рисовала Эша, и весьма похоже.

— Не твое дело. Поговори еще у меня, так сразу получишь!

Франт хлопнул себя по длинному сапогу хлыстом, который держал в руках:

— Грозный какой!

— Будешь дурака валять — побью! — пообещал Филь.

— Возможно. Но я пока не согласился драться.

— А я и спрашивать не буду.

— Видали мы таких! Что ты можешь сделать со мной?

— В воду засуну. Слизь береговая! — вспомнил мальчик любимое ругательство их кока.

Франт опять хлопнул себя хлыстом по сапогу и рассмеялся:

— Туше´, я не умею плавать, ты прав! Ты потряс нас позавчера, меня и мою сестрицу Меттину, своими выходками. Мы оба боимся воды.

Филь сразу растерял свою грозность.

— Чего её бояться? — удивился он. — Хочешь, научу?

Франт поморщился.

— Надеюсь обойтись без этого… Кстати, сейчас модно быть лояльным к императору, но ты перестарался, — заметил он. — Зачем ты нацепил на себя эту форму?

Филь ответил:

— Это хорошая, добротная форма и она досталась мне бесплатно.

— А ты влазишь во всё, что тебе достается бесплатно? — поинтересовался франт.

— Только, если мне за это платят.

До франта дошло. Весьма спесиво он сказал:

— Ты в самом деле вестник, что ли?

— В самом, — набычился Филь. Только начавшийся дружеский разговор закончился.

— Что ж, ты выбрал плохое время бродить по этим лесам!

Филь сам думал об этом, но с Арпонисом в руках ему не стоило опасаться летающих «половиков».

— Напугал ежа голой жопой!

— А правда, что вам выдают Открывающий Путь, чтобы вы не оттоптали себе ноги?

Филь насторожился и ответил, не думая:

— Правда, только свой я потерял.

— Так сделай себе новый!

Как бы ни чесались у Филя руки надавать франту по шее, он сразу забыл об этом.

— Научи — сделаю, — сказал он.

— Нет ничего проще. Надо проникнуть в Хальмстем и зачерпнуть раковиной Сотерис. Потом высуши раковину, и у тебя готов Открывающий Путь. Дерзай, у тебя получится. До встречи!

Франт заливисто свистнул, и из-за кустов смородины к нему выбежал сухощавый вороной конь. Жадно наблюдая, как его новый знакомый взбирается на него, Филь спросил:

— А раковина подойдет любая?

— Конечно!

Франт ускакал. Филь некоторое время смотрел ему вслед, потом опомнился и поспешил к озеру.

Солнце едва покатилось к закату, а он уже добыл себе неплохую, пусть маленькую раковину, оделся и чуть не бегом помчался в Хальмстем. Дорога туда должна была занять как раз остаток дня и прихватить часть ночи, а то, что он задумал, будет лучше провернуть в темноте.

«Храбрость — это когда ты один из всего мира знаешь, как тебе страшно…»

Клариса Гекслани, «История Второй Империи, Комментарии»,

1-е издание, репринт, Хальмстемская библиотека

Свернувшись калачиком на цветочной поляне, Филь спал, сунув под голову скомканный плащ. Сон сморил мальчика перед самым закатом. Проснулся он от холода, когда на небосклоне высыпали первые звезды.

Глянув на небо, Филь рассудил, что спал он недолго, вскочил на ноги и, закутавшись плотнее в плащ, поспешил к дороге, освещенной неверным светом молодой луны.

Как он ожидал, ему не встретились тут никакие ужасные ужасы. Даже летающие «половики» не беспокоили его, когда он пересекал участок дороги, где они напали в прошлый раз. Правда, он обратил внимание, что собачьи глаза на жезле то разгорались, то снова затухали на пути от поворота на Менону до цветочных лугов, и это вселяло в него некоторую тревогу.

Совершенно неожиданно для себя Филь ткнулся в плотную стену тумана. Не обладая значительным опытом ходьбы по лесу, да вообще по каким бы то ни было лесам, Филь знал, что чем плотнее туман, тем сильней затухают в нем звуки. А в этой белесой пелене, едва он вступил в неё, звук шагов просто исчез.

Вспомнив, что рассказывала Габриэль про подобные туманы, Филь испугался. Приблизив к глазам Арпонис, он торопливо отыскал на нем фигурку «стрелка».

Жезл пробудился к жизни вспышкой мертвого света, который ничуть не помог и лишь ослепил мальчика. В испуге Филь повел вокруг Арпонисом — жезл родил еще пару вспышек. Потеряв всякое представление, куда ему идти, Филь замер на месте, холодея от страха.

Недалеко от него раздался звук, будто кто-то в нетерпении лязгнул зубами, и Филь бросился бежать, но налетел на дерево и распластался на земле. Опять надавив на «стрелка», он заметил пролетевшую над ним уродливую тень. Этого он уже не выдержал.

— А-а-а! — завопил Филь, вскочил на ноги и побежал, выставив вперед руки, чтобы не получить деревом по лбу.

Страх подгонял его, но он же давал ему силы продираться через кусты, то и дело выраставшие на пути. Фигурку «стрелка» Филь больше не отпускал, предоставив жезлу самому делать его работу.

Вспышки света следовали с пугающей частотой, но мальчик не хотел видеть, что они высвечивают. Он был занят исключительно тем, чтобы не налететь на дерево, только успевая уворачиваться от массивных стволов, выпрыгивающих на него из темноты. Пот катил с него градом, когда Филь ощутил, что бежит как будто с холма, затем споткнулся обо что-то, пробороздил животом по сырой траве и… полетел кубарем в воду.

Чудом не упустив жезл, мокрый до нитки Филь вскочил на ноги и сразу снова вдавил палец в Арпонис. Ему было так страшно, что в живот его будто положили большой камень. Руку его дернуло и потянуло. Затем из темноты на него надвинулась худощавая фигура, скользя по травяному берегу озера, в которое Филь свалился.

— Ты уверен? — спросил его низкий спокойный голос.

Филь отпустил фигурку, которая оказалась «петлей», и выдохнул с облегчением — перед ним стоял живой человек. Луна осветила его длинное бледное лицо с носом, который мог бы сделать честь господину секретарю, и ну о-очень широкие плечи. Что он тут делал в такое время, Филя мало интересовало. Куда важнее было то, что мальчик теперь не один.