Флэш по-королевски - Джордж Макдональд Фрейзер

Так вот что он знал! Да смилуется над ним Господь: он поверил газетами и моей раздутой репутации — и считал меня тем самым отчаянным Гарри Флэшем из газетных статей, героем Джелалабада и прочая. И не было никакой надежды, что его удастся переубедить.

— Боже мой! — побледнев, восклицаю я. — Вы же предлагаете мне отправиться в Штракенц и жениться на этой треклятой женщине! Но я ведь уже женат!

— Вы протестант. Тот обряд будет католическим. Так что он вас никак не свяжет, ни по закону ни морально.

— Да наплевать на это. Я вот о чем: мне же придется жить с ней в качестве короля Штракенца или как там он называется. Разве я смогу? И что насчет настоящего принца Карла?

— Его будут содержать под замком в одном укромном месте в Мекленбурге. Там он и завершит излечение от своей болезни. Когда придет час, я расскажу ему все — всю правду. И дам понять, что у него нет иного выбора, как завершить исполнение моего плана.

— И каким же образом, скажите, Бога ради?

— Когда он поправится — а это примерно через месяц или два после вашей свадьбы — вы поедете на охоту в один охотничий домик. Отделитесь от своих провожатых. Они вас, разумеется, найдут — вернее, найдут настоящего принца. Принц якобы упал с лошади и слегка повредил голову. Ему необходимо несколько дней отдохнуть и оправиться. А затем он возвращается в столицу, к своей супруге. Если она обнаружит в нем некие странности, это спишут на результат удара головой. Герцогиня ни за что не догадается, что это совсем не тот человек, за которого она выходила замуж. Уверен, что их ждут долгие годы счастливого правления и семейной жизни.

— А что же, черт побери, будет со мной?

— Вы, дорогой сэр, к тому времени окажетесь вдали от пределов Германии — с десятью тысячами фунтов стерлингов в кармане, — Бисмарк позволил себе улыбнуться. — Мы ведь не просим вас работать бесплатно. Ваше молчание гарантировано: если вам вздумается поведать столь невероятную историю, то кто же в нее поверит? Да и зачем вам болтать? Ведь дело окажется для вас весьма выгодным.

«Ага, выгодным оно окажется для тебя, — подумал я, — когда меня найдут с пулей в голове или с ножом в сердце». Было ясно как день, что по завершении этого дела мертвый я буду куда безопаснее, чем живой — с их точки зрения. Я перевел взгляд с Бисмарка на весело ухмыляющегося Руди, примостившегося на краю стола; на Крафтштайна, хмуро взиравшего на меня с высоты своего роста; на де Готе с его змеиными глазками; посмотрел даже на Берсонина, угрюмо молчавшего у двери. Ей-ей, за свою жизнь я сталкивался с весьма примечательными негодяями, но готов поклясться: если бы кто-то поручил мне подобрать шайку головорезов для некоего гнусного предприятия, красавчики Бисмарка значились бы в начале списка.

— Догадываюсь, о чем вы думаете, — говорит Бисмарк. Он встал, взял коробку с сигарами и угостил меня одной, предварительно прикурив ее от свечи. — Вы не верите мне. Считаете, что после всего я разделаюсь с вами, nicht wahr?[31]Что я нарушу свое обещание.

— Ну, — отвечаю я, — такая мысль не приходила мне в голову, но раз вы изволили высказать ее…

— Дорогой мой мистер Флэшмен, попытайтесь поверить мне. Я просто ставлю себя на ваше место, а вы, без сомнения, ставите себя на мое. Будь я Флэшменом, мне это все показалось бы очень подозрительным. Я бы потребовал, чтобы игра шла в открытую, не так ли?

Я промолчал, а он обошел вокруг стола.

— Задайте себе вопрос, — продолжает он, — что я выигрываю, если обману вас? Безопасность? Вряд ли, поскольку, оставшись в живых, вы едва ли сможете причинить нам какой-либо вред. Как я уже сказал, никто не поверит в вашу историю, которая, кстати, будучи обнародованной, обернется против вас. Продолжить? Ваша смерть может представить собой э-э… проблему. Вы же не дитя, и ваше исчезновение может создать для моего плана некоторые непредвиденные затруднения.

— Как видите, мы честны с вами, — заявляет Руди. Крафтштайн энергично закивал, а де Готе постарался изобразить обнадеживающую улыбку, смахивающую на оскал опечаленного волка.

— А десять тысяч фунтов, можете мне поверить, вовсе не та сумма, — продолжал Бисмарк. — Это очень дешевая плата за основание новой Германии — а именно этот приз стоит на кону. Вы сочтете нас мечтателями, пустыми визионерами — возможно, даже мерзавцами. Мне все равно. Это не имеет значения. Мы затеваем великое дело, и вам предстоит внести в него лишь малую лепту — но, как всегда бывает с малыми лептами, она является самой важной. Вы нужны мне, а я всегда плачу за то, что мне нужно.

Он выпрямился — мужественный, грозный, исполненный властности.

— Вы желаете удостовериться в правдивости моих обещаний. Я старался доказать вам, что держать их в интересах как моих, так и Германии. К этому я готов прибавить свое честное слово как юнкера, солдата и джентльмена: клянусь честью исполнить то, что я обещал и что как только вы сыграете свою роль в плане, то будете без риска препровождены за пределы Германии, в целости и сохранности и с оговоренным вознаграждением.

Бисмарк развернулся на каблуках и вернулся на свое место. Остальные молча ждали. После длинной паузы он продолжил:

— Если хотите, могу поклясться на Библии. Сам я убежден, что человек, желающий солгать, не остановится и перед клятвопреступлением. Я так никогда не поступаю. Впрочем, я в вашем распоряжении.

Сказано было весьма впечатляюще. На мгновение ему почти удалось убедить меня. Но по части грязных делишек Мы с Бисмарком друг друга стоили, и мне не хуже его были известны все эти трюки.

— Мне наплевать на клятвы, — говорю я. — В любом случае, я не уверен, что мне по нраву ваш маленький заговор. Вы же знаете — я не нищий, — это, кончено, было бессовестной ложью, — и не намерен горбатиться на вас ради десяти тысяч. Это бесчестное, коварное и чрезвычайно опасное предприятие. В случае провала оно будет стоить мне головы…

— И нам тоже, не забывайте, — восклицает де Готе. — Если вас схватят, вы можете нас выдать.

— Спасибо вам огромное, — говорю я. — Утешили так утешили. Но знаете ли, мне до всего этого нет дела. Я всецело за тихую, мирную жизнь…

— В баварской тюрьме, — мило вставляет Руди, — отбывая десять лет за изнасилование?

— А вот и пальцем в небо, — говорю я. — Даже если вы теперь отправите меня назад в Мюнхен, то как вам удастся объяснить мое отсутствие в промежуток между совершенным преступлением и арестом? Это будет не так-то просто.

Это заставило их задуматься, и слово взял Бисмарк.

— Не стоит тратить время. Какие средства мы использовали, чтобы доставить вас сюда, теперь уже не имеет значения. Стоит ли объяснять, что случиться с вами, если вы отвергнете предложение? Мы здесь совсем одни. Никто не видел, как вы приехали, никто не увидит, как уехали. Я понятно выражаюсь? По сути, у вас нет выбора, кроме как согласиться, и принять плату, которую — обещаю — вы получите.