Русская военно-промышленная политика. 1914-1917. Государственные задачи и частные интересы - Владимир Поликарпов

Эта «мастерская», как показал вскоре подсчет, должна была обойтись дороже, чем сам сталелитейный завод, — в 137 млн. рублей.[70] Осенью 1916 г. в ГАУ поступали из США реляции о готовности всякого рода устройств, заказанных для сталелитейного завода, но отправка их в Россию задерживалась состоянием расчетов с поставщиками. Крупные поставки оборудования для той же «мастерской» получили в ноябре 1916 г. Краматорское металлургическое общество, общество «Роберт Круг», завод инж. А.В. Бари, «Металлический завод» (Петроград) и «А. о. пневматических машин» (в декабре). На заводе Гартмана в Луганске были заказаны паровые котлы.[71]

К весне 1917 г. постройка металлургических печей и корпусов еще не началась, и было ясно, что завод «не может дать стали к 1 января 1918 г.», тем более что на этом же основании (не пригодится для текущей войны) в апреле 1917 г. Англия отказала в кредите на оборудование для этого завода. В Металлургической секции Комиссии Покровского (по пересмотру плана создания военных заводов) на продолжении постройки Каменского металлургического завода настаивал один только представитель ГАУ. Прочие же организации, как общественные, так и предпринимательские, а также Министерства финансов, путей сообщения полагали, что «теперь же должны быть прекращены все работы, связанные с постройкой этого завода, и воспрещено дальнейшее производство заказов для него»; а когда «изменятся условия и настанет возможность воздвигать в России новые заводы», то и тогда еще пришлось бы вопрос о данном заводе пересмотреть «с точек зрения: целесообразности возобновления постройки, рациональности ее организации и возможного сокращения затрат государственного казначейства».

Снарядный отдел завода, соответственно, также вычеркивался из программы, но Снарядная секция Комиссии была настроена менее решительно, «так как попутно возник вопрос о возможной эвакуации… заводов Петрограда; в зависимости от решения этого вопроса может быть внесено то или иное решение о снарядном отделе».

Решение о предпочтении казенного производства снарядов — частному не имело характера изолированной, эпизодической меры. Не говоря уже о развертывании снарядного производства на заводах горного и морского ведомств, одновременно из него вытеснялись частные предприниматели. К маю 1916 г. перестал существовать частный снарядный завод «Саламандра»: оборудование его было реквизировано для казенных нужд. То же случилось с токарными станками Люберецкого завода сельскохозяйственных машин, вывезенными из него на казенные снарядные заводы[72]. Стало, по существу, казенным изготовление снарядов и на Путиловском заводе — одном из главных поставщиков снарядов (секвестр был наложен на него 27 февраля). 21 мая 1916 г. Шуваев утвердил решение о ликвидации так называемого Гранатного комитета, объединявшего группу предприятий во главе с Путиловским заводом, Русско-Азиатским банком и французской фирмой «Шнейдер»[73]. Устроенные по «общественной» инициативе снарядные заводы (Демиевский под Киевом, бакинский, завод Земского и Городского союзов в Подольске) с окончанием войны и ликвидацией предприятий Земгора тоже должны были отойти к казне.

Как жаловался Шуваеву Беляев 24 мая 1916 г., заготовление снарядов для 6-дм гаубиц («главенствующее орудие в современной войне для борьбы за укрепленные позиции») сдерживал «общий недостаток в России металла, выражающийся в общем до 4 млн. пудов в месяц».

21 января 1917 г. Маниковский представил военному министру подробную справку о положении со снарядами. По его словам, оборудование механических заводов с избытком обеспечивало требуемый Ставкой выпуск 3-дм снарядов (соразмерно количеству наличных орудий), а тяжелых — пока лишь на две трети, но к весне и подача тяжелых могла достигнуть назначенной нормы, «если, конечно, этому не помешают неблагоприятные обстоятельства, которые ныне имеют место». Он подразумевал «недостаток отечественного металла и невозможность получить его на ближайшие сроки из-за границы» (в 1916 г. все же удалось ввезти 1 501 000 пудов чугуна, 4 847 000 пудов железа и стали). Подсчет показал: «Требуется снарядной заготовки: для 3 620 000 3-дм снарядов — 2 059 000 пудов, для 1 135 000 тяжелых снарядов — 4 154 000 пудов. Всего — 6 213 000 пудов». А поступает «ежемесячно всего 4 743 000 пудов». Поэтому на тяжелые снаряды предполагалось направить столько металла, сколько позволит пропустить через механическую обработку имеющееся оборудование заводов (2 823 000 пудов), а из остальных 1 920 000 пудов «можно изготовить около 3 млн. 3-дм снарядов… Вот причины, почему и [даваемые] организации генерал-майора Ванкова заказы на 3-дм гранаты были уменьшены против того количества, какое он мог бы выполнять». «В дальнейшем, — докладывал Маниковский, — если положение с металлом не улучшится (а на это пока надежд мало, напротив, есть основание ждать ухудшения), то по мере развития производства тяжелых снарядов придется еще в большей степени сократить наряды на трехдюймовые». К 1 мая 1917 г. могло бы скопиться 25–28 млн. 3-дм выстрелов, «если, конечно, хватит металлов, пороха и взрывчатых веществ на все количество и легких и тяжелых снарядов… Наконец, если бы Ставкой и эти ресурсы были признаны недостаточными, то у нас имеется настойчивое предложение французов увеличить подачу нам вдвое наших 3-дм патронов (они производительность их довели с 15 тысяч до 30 тысяч в день)». Но металла для тяжелых снарядов от французов нельзя получить больше, потому что им, «еле хватает для своих нужд». После январской конференции союзников в 1917 г. Маниковский поспешил заказать во Франции 4,7 млн. 3-дм гранат.

Но все-таки и тяжелые снаряды от Франции удавалось получить — в виде боекомплектов к 120-мм пушкам образца 1877 г. Рассматривая вопрос об этой поставке, ГАУ исходило из того, что имевшиеся собственные орудия аналогичного калибра, 48-линейные (122-мм), невозможно полностью использовать из-за нехватки боеприпасов к ним, а французы обещали дать к каждой уступаемой русским 120-мм пушке запас снарядов. Первоначально этот запас выглядел как 500 выстрелов на каждое орудие из 40, «то есть всего 20 тысяч выстрелов и, кроме того, ежедневное снабжение по 5 выстрелов на орудие». Всего в 1916 г. из Франции были доставлены 130 120-мм пушек образца 1877 г. При дополнительной поставке 60 таких пушек в 1917 г. боекомплект полагался тот же, то есть 30 тысяч единовременно и затем по 300 выстрелов в день, но фактически в России получили из 60 только 10 орудий. Французские орудия с боекомплектами прибывали с июля 1916 г. и пригодились при формировании новых батарей тяжелой артиллерии. По тем же соображениям ГАУ брало у французов старые 90-мм пушки.