Тайна Кристин Фоллс - Джон Бэнвилл

Вот так совпадение: Квирк как раз думал о Саре. Ее лицо, как бледный лик Офелии, затмевало газетные страницы с их путаными рассказами о страшных событиях: янки испытывают новую бомбу, больше и страшнее прежних, русские как обычно грозят своими ржавыми саблями. Квирк до сих пор гадал, зачем Сара явилась в больницу и что от него хотела. Люди вечно что-то у него просят и куда чаще такое, что он дать не может. Так вышло и с Сарой, и с Фиби, и даже с бедной Долли Моран: помочь им он не сумел.

Квирк часто вспоминал первое самостоятельное вскрытие. В то время он работал под началом государственного патологоанатома Торндайка, но старик понемногу впадал в слабоумие, и однажды Квирка срочно вызвали его заменить. Вскрывать пришлось тоже старика, крупного седовласого джентльмена, погибшего в аварии: машину, пассажиром которой он был, занесло на обледенелой дороге и швырнуло в овраг. В тот день дочь везла его в дом престарелых, оттуда как всегда забирала на выходные. Дочь, сама уже довольно пожилая, вела машину очень осторожно, но на обледеневшем участке не справилась с управлением. В результате дочь и ее машина отделались парой царапин, а старик умер на месте, «мгновенно», как написали в газетах. Квирк частенько размышлял, как такое «мгновение» воспринимают умирающие. Впрочем, того старика сгубил банальный сердечный приступ. В секционном зале помощник Квирка проворно, но без особых церемоний раздел труп, и из кармана жилета выпали красивые старинные часы «Элгин» с римскими цифрами и секундной стрелкой на дополнительном циферблате. Часы остановились в пять двадцать три, одновременно — Квирк ничуть не сомневался — с сердцем несчастного старика. Вероятно, когда умерла Делия, с ним самим случилось то же самое — чудесный прибор, который настраивал его на нужный лад и примирял с окружающими, вдруг остановился и ремонту не подлежал.

— Прекрасный был день! — вспоминал Костиган. — Мы все так радовались за судью! Титул папского графа, то есть, фактически, папского рыцаря — редкая честь. Я сам рыцарь, — он показал значок на лацкане пиджака, маленькую золотую «П», обвивающую посох. — Разумеется, орден куда скромнее. А вы, мистер Квирк, не хотите к нам присоединиться? В смысле, к Рыцарям Святого Патрика? Вам ведь наверняка предлагали. Мэлэки Гриффин уже с нами.

Квирк не ответил. Его завораживали, чуть ли не гипнотизировали всепоглощающие глаза Костига-на, увеличенные линзами очков, точнее, спрятанные за ними, как пираньи — за стеклом аквариума.

— Славные люди, Гриффины, — продолжал Костиган, ничуть не обескураженный упрямым безмолвием Квирка. — Впрочем, вы в курсе, вы же их родственник.

Ответа Квирка он не сразу, но дождался:

— Моя жена была сестрой Сары, то есть миссис Гриффин.

Костиган кивнул и, очевидно, решил изобразить участливость.

— Слышал, ваша супруга умерла, — скорбно проговорил он. — Во время родов, да? Настоящая трагедия. Вы, наверное, тяжело переживали утрату.

Квирк выдержал очередную паузу. Глаза-пираньи словно читали каждую его мысль.

— Это было очень давно, — отозвался он, стараясь говорить бесстрастно.

Костиган снова кивнул.

— Тем не менее удар страшный, — снова кивнул Костиган. — Думаю, единственный способ пережить его — постараться забыть трагедию, то есть выбросить ее из головы. Понимаю, это нелегко: умерла не только молодая жена, но и неродившийся ребенок. Только ведь жизнь продолжается, правда, мистер Квирк? — Казалось, в кабинке беззвучно шевелится кто-то большой и опасный. Костиган показал на стакан с виски. — Вы даже не попробовали! Сам я полный трезвенник. — Он коснулся другого значка на лацкане, означающего, что он член общества борьбы за трезвость.

Квирк откинулся на спинку скамьи. Бармен Дэви топтался у окна для подачи еды — протирал стаканы и подслушивал.

К чему вы ведете, мистер… Простите, как вы сказали, ваша фамилия? — спросил Квирк.

Второй вопрос Костиган проигнорировал и снисходительно улыбнулся детской выходке.

— Веду я к тому, мистер Квирк, что некоторые вещи лучше забыть и не тревожить лишним вниманием.

Лоб Квирка покрылся испариной. Он сложил газету, зажал под мышкой и встал. Костиган наблюдал за ним с живым, как казалось со стороны, интересом, чуть сдобренным изумлением.

— Спасибо за виски, — поблагодарил Квирк, хотя к выпивке даже не прикоснулся. Костиган снова кивнул, на сей раз коротко, словно банальная фраза требовала его согласия. Он с места не поднялся, но возвышавшийся над ним Квирк почувствовал себя маленьким и ничтожным.

— Всего доброго, мистер Квирк, — с улыбкой проговорил Костиган. — Не сомневаюсь, мы еще встретимся.

На Графтон-стрит дул сильный порывистый ветер, субботние посетители магазинов шагали, низко опустив головы. У Квирка сбилось дыхание, душу обжигал нет, не страх, а нарастающая тревога, словно плотный гладкий островок, на котором он так удобно устроился, вздрогнул в знак предупреждения и… вынырнув из-под воды, оказался головой кита.

Глава 17

Энди Стаффорд никогда не считал себя умником.

Нет, он был далеко не идиот, но и не гений тоже, скорее, счастливый представитель золотой середины. Энди знал и пустоголовых парней, и чересчур мозговитых — и тем и другим приходилось несладко, а он чувствовал себя ребенком, который спокойно стоит на середине качелей, вместо того, чтобы глупо качаться вверх-вниз. Раз не глуп, как же он согласился на удочерение? Как сразу не просек, насколько затея Клэр подмочит его репутацию?! Насмешки начались однажды вечером в баре «Фоли», и Энди не сомневался: теперь им не будет конца.

Энди только вернулся из рейса и заглянул в бар по дороге домой, где теперь постоянно пахло мокрыми пеленками. Как всегда по пятницам в баре было людно. По пути к стойке Энди прошел мимо столика, за которым сидели шестеро, такие же дальнобойщики, как он и, можно сказать, знакомые. Один, дюжий детина с длинными баками по фамилии Маккой, после того фильма прозванный Настоящим, сказал что-то ему вслед, и все сидящие за столом громко заржали. Энди купил пиво и, прижав локти к барной стойке, лениво оглядел бар, как бы между прочим посмотрев на столик Маккоя. «Спокойно, — велел он себе, — без глупостей!» Разве он уверен, что смеялись над ним? Впрочем, сейчас Маккой ухмылялся именно ему, да еще крикнул:

— Привет, чужак!

— Привет, Маккой! — откликнулся Энди. Звать его Настоящим он не желал: глупо как-то. Впрочем, сам Маккой кличкой гордился, словно она делала его настоящим героем или кинозвездой. — Как дела?

Маккой сделал затяжку, сел поудобнее и, запрокинув голову, выпустил к потолку струйку дыма. Он явно готовил очередную хохму.

— Что-то тебя не видно в последнее время. Переехал на Фултон-стрит и нос задрал?

«Спокойно, — снова велел себе Эдди. — Без паники»,