Американская мечта, или Социальное сравнение России и США - Елена Головина

чтоб жизнь должна быть трезвой, без наркотиков и проч. Берут туда только православных; я считаю, что монастыри должны расширить свою милость и для людей других религий, поскольку все они – граждане российского государства, и помощь должна быть для них, как во времена Петра I, когда монастыри принимали инвалидов-солдат вне зависимости от их религии. Учитывая то, что монастыри занимаются и сельскохозяйственной деятельностью, и различным прикладным трудом, лишние рабочие руки людей, которым некуда деваться, – это лучший вариант, чем если бы они стали бездомными.

Проблемы нравственного выбора, истинной веры, взаимоотношений личности и социума, а также лучшего устройства общества – вечные. Черпать идеи нравственности, выбора, устройства общества, взаимоотношения человека и государства можно и у русских православных философов, для которых это были основные вопросы. Одной из основных идей у Василия Розанова, как и у некоторых других русских философов, была идея индивидуализма. Мне кажется, индивидуализм необходим, если ты развиваешь что-то принципиально новое, может быть, отрицая какие-то прежние достижения в философии, науке или каких-то приложениях – это должно приветствоваться, поскольку именно это обеспечивает прогресс. Гегелевское единство и борьба противоположностей порождает то, что всё хорошо в меру. И, с моей точки зрения, абсолютный индивидуализм, как он часто трактовался у Розанова, – не нужен; идея коллективизма, общественного духа порождает гармоническое развитие общества.

Надо отметить, что русские философы разных направлений сходились во мнении о том, что нравственность является основой русской культуры. Так Николай Бердяев писал: «В России нравственный элемент всегда преобладал над интеллектуальным». Николай Бердяев был большим сторонником индивидуализма, с его критикой России, православия и особенно Московского царства, того царства, которому Россия и обязана своим существованием, по крайней мере, на тех безграничных территориях, которые были присоединены в значительной мере еще в тот период.

4.4. Индивидуализм, свобода – основные американские понятия вместо русского коллективизма

«Демократия», «свобода», «тоталитаризм»

Эти понятия очень разошлись с тем, что первоначально в них закладывалось и стали каким-то оружием, которое используется в своих интересах. Например, понятие свободы. Настоящей свободы не бывает, ты живешь в обществе людей и принимаешь какие-то их законы: чем больше этих законов, тем меньше свободы. Хорошо наверное было жить при первобытнообщинном строе – минимальное количество законов, например, не есть своих сородичей. Сейчас явно больше. Несвобода при рабовладельческом строе была очень грубая и примитивная, сейчас в американском обществе отсутствие свободы очень всеобъемлющее: ты не можешь шлёпнуть по попе разбушевавшегося ребенка без угрозы, что его у тебя отберут; не можешь пристально посмотреть на понравившуюся сотрудницу без угрозы дела по «сексуальному харассменту»; не можешь сказать очень многого (кажется, что любая фраза кем-то может быть как-то не так интерпретирована), например, что ты любишь больше белое, чем черное, без угрозы, что кому-то это может показаться расистским, и тебя привлекут за эти слова. Россия явно еще не дошла до такого «прогрессивного» развития, и у нас свобод на порядок больше.

Понятие демократии тоже ушло от изначального, когда в античном мире большинство в толпе кого-то избирало. Сейчас в Америке выбирают из двух мультимиллионеров президента – я сомневаюсь, что средний американец верит, что богач действительно представляет его интересы. Однако президент выбирается из двух предложенных где-то там наверху и раскрученных СМИ. Это далеко от истинной демократии – она больше не существует. Когда число голосующих становится больше толпы, там уже определяющими являются другие, закулисные силы; и СМИ, борьба за сознание играют ведущую роль в нашем мире.

Нельзя смешивать всё в одну кучу, фашизм, социализм, называя всё это тоталитаризмом. Даже в 1970-е годы Советский Союз называли на Западе «тоталитарным» государством. Однако многие люди, жившие в 1970-е годы в Советском Союзе, тоскуют по советскому «тоталитаризму»; я назову его советским порядком. Наряду с разнообразными социальными благами, они тоскуют ещё и по советскому человеку – правильному, положительному. Если оступился, то тебя на комсомольском собрании рассмотрят, а если, например, загулял женатый человек, то – на партийном. А вот если взять вопросы культуры, то книги издавались исключительно классиков или сильных писателей, все правильные (и их читали, это было, наверное, основным хобби); музыка тоже пропагандировалась классическая. То есть, тоталитаризм бывает двух видов: один – с диктаторами, убийствами, и другой – советский, когда правильные, интеллигентные люди за тебя решали, что тебе читать, что смотреть и как жить (и при этом семья должна быть крепкой, без глупостей). Это какой-то «тоталитаризм» со знаком плюс (называть всё-таки надо «советский порядок»). Поэтому у нас люди и не хотят никакой демократии (как на Западе), поскольку им не нравятся её результаты. И вот тут западный человек закричит: а где тут свобода? А наш советский: да уж не надо нам вашей свободы, насмотрелись – воровство, разгул, наркотики, совершенно тупые блогеры, на которых подписаны миллионы! Я не призываю к массовому запрету всего, но, возможно, элементы советского порядка было бы хорошо ввести в общество. Это опять к вопросу о том, что надо извлекать всё положительное из прошлого российского опыта, и советский порядок – не исключение. Однако свобода предпринимательства, свобода передвижения по миру – это наши завоеванные свободы 1991 года.

Индивидуализм западной культуры, структура морали

Вот этот раздел я советую пропустить всем нормальным людям – это какая-то уже чистая философия, но поскольку в философских журналах я печататься не буду, то решила включить сюда. Господи, кто же сказал, что книги должны быть написаны в одном стиле – неужели у нас до сих пор есть какие-то догмы? Книги бывают профессиональные, по какому-то разделу знаний, а вот для развлекательного чтения они могут быть скучными или нет (я бы этот критерий использовала): моя, наверное, где-то посерёдке. Кстати, о свободе. Всю жизнь я писала научные статьи, где чётко регламентирована структура: введение, результаты, обсуждение, литература. И вот – свобода! Но не тут-то было, тебя призывают писать всё по регламенту, как положено, в одном стиле и по одной тематике. Где же тут свобода? – мы сами её забиваем постоянно, её не может быть из-за нас самих!

Понятие индивидуальной свободы является основополагающим для современных либералов. Имя Исайи Берлина я знала давно и даже читала его книги, поскольку он часто цитируется в интеллектуальных американских художественно-публицистических журналах, когда речь идёт о либерализме и его понятиях, особенно свободе (или, по крайней мере, цитировался в 90-х в «The New York Review of Books», «The New Yorker»). Исайя Берлин родился в Российской империи и эмигрировал в Англию из Санкт-Петербурга в 1921 г. в возрасте 12 лет. Он был и 2-м секретарём в посольстве Великобритании в России в 1945-1946 гг., и президентом Английской