Громкие дела. Преступления и наказания в СССР - Ева Михайловна Меркачёва

Головкин советует матери продать участок с гаражом (если его не отберут). Просит сжечь письмо после прочтения. Но матери оригинал письма не отдали. Она только поставила на нем свою подпись, что ознакомлена и получила ксерокопию. Подлинное послание до сих пор хранится в архиве Московского областного суда.

А гараж постигла вполне ожидаемая участь. Когда о пойманном маньяке стало известно всей стране, люди захотели расправы. В 5 утра 26 апреля 1993 г. из Горок-10 поступил сигнал о пожаре – на территории конного завода загорелся гараж. Он принадлежал Сергею Головкину. Выехавшие на место пожарные и милиционеры выяснили – это был поджог. Спалили и бокс, и машину местные разъяренные жители, расследовать поджог в милиции не стали.

В начале следствия Головкин сидел в московском специзоляторе «Матросская тишина».

– Его подсадили к нам в камеру, – рассказывает пожизненно осужденный Сергей Хвастунов (сейчас отбывает наказание в мордовской колонии для пожизненно заключенных). – Тогда на одном этаже с нами сидели председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов… Так вот Головкин «заехал» к нам.

Я сидел в одной камере со старым «особиком», которого за контрабанду задержали. «Особик» говорит: «Он страшный человек. Давай спать по очереди. Кто не спит, тот бдительно смотрит за маньяком и в случае чего зовет на помощь. Кто его знает, что он может с нами сделать».

Для меня было удивительно, что этот многое повидавший человек боялся Головкина. Мне тоже показалось, что он явно неадекватный. Анекдот ему расскажешь – так он смеется минут 20, не может остановиться. Глаза при этом у него становятся красные, сам кровью наливается, тело трясется. Ужас как страшно. Головкин рассказывал, что его поймать не могли, потому что орудовал рядом с домом Ельцина. Потом меня, слава Богу, перевели в другую камеру.

Про близость к даче Ельцина Головкин не врал. Но вряд ли это было решающим фактором. Долго поймать его не могли потому, что никто не мог поверить, что образованный и симпатичный молодой человек, большой специалист по лошадям может оказаться маньяком. Но, по слухам, когда Ельцину доложили о том, что маньяк мучил детей недалеко от его дачи, тот разгневался.

Приговор Московского областного суда от 19 октября 1994 г. был ожидаем – высшая мера наказания. Гражданские иски потерпевших суд оставил без удовлетворения, признав право за потерпевшими на их удовлетворение в гражданском судопроизводстве. Семьи мальчиков просили возместить им расходы в связи с гибелью сыновей в общей сложности почти на 4 млн руб. (в деньгах 1994 г.). Суд также постановил все вещественные доказательства передать в Центральный музей МВД России. Выписку приговора суд отправил директору конезавода, чтобы тот официально уволил Головкина.

Изначально Головкин заявлял, что не будет обжаловать приговор. И все же он сделал это.

– 25 октября 1994 года им была подана кассационная жалоба (текст жалобы занял половину тетрадного листа), – рассказывает представитель Мособлсуда. – В ней он не согласился с исключительной мерой наказания, просил учесть чистосердечное признание и раскаяние как смягчающие наказание обстоятельства. Не согласился с причиной совершения деяний, приведенной в приговоре, указав, что никакого удовольствия не получал, на все эти действия у него была «установка из детства, усугубляемая в дальнейшем отдельными обстоятельствами». В конце выразил надежду, что сможет преодолеть свои «вредные привычки» и «мечтания» и «принести в дальнейшем пользу обществу».

На кассационную жалобу подали возражения потерпевшие, которые указывали, что «его следует казнить за каждого подростка, то есть 11 раз», ему не должно быть «никакой пощады». Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 8 декабря 1994 г. приговор Московского областного суда оставлен без изменения. Указом Президента Российской Федерации Бориса Ельцина от 26 декабря 1995 г. № 1308 ходатайство о помиловании осужденного к смертной казни Головкина было отклонено.

Расстреляли Головкина в «Бутырке», где в то время исполнялись смертные приговоры. Есть лишь разногласия по поводу даты казни: 2 августа или 2 сентября.

Сотрудница архива Мособлсуда рассказывает, что мать Головкина периодически приходила в суд, спрашивала, был ли исполнен приговор. Архивариус ничего ответить не могла, потому что не знала. Она сама ждала «расстрельную справку» Головкина. Но документ в суд все не приходил и не приходил. Поскольку не пришли такие справки в то время и по другим казненным, то она решила, что это новая установка властей. В суде согласились, что требовать справку не в их компетенции, и успокоились на этом.

Глава 6

Секретное дело Япончика

Легендам свойственно со временем вытеснять правду, особенно если речь идет о человеке. Сейчас уже мало кто вспомнит, за какие темные дела и делишки Вячеслав Иваньков по прозвищу Япончик получил статус криминального патриарха.

В моем распоряжении оказались материалы знакового уголовного дела (публикуются впервые), по которому Япончик получил свой главный и самый большой срок – 14 лет колонии строгого режима.

Из материалов дела:

Вячеслав Кириллович Иваньков, 2 января 1940 года рождения, уроженец Москвы, русский, беспартийный, образование среднее, неженатый, без определенного рода занятий и места жительства, имеющий инвалидность 2 группы. Судимый в 1974 году к 7 месяцам и 15 дням по статье 196, часть 3 УК РСФСР «Изготовление и сбыт поддельных документов».

Началом криминальной карьеры Иванькова можно считать 1965 г., когда его впервые арестовали за попытку карманной кражи и сопротивление работникам милиции. Но никакой ответственности он не понес: судмедэкспертиза признала, что он страдает психическим заболеванием. Недуг списывали на последствия черепно-мозговой травмы, полученной во время тренировки, когда он учился в цирковом училище.

После этого Вячеслав еще несколько раз попадал в поле зрения правоохранителей, но на него не обращали особого внимания (опять же – с учетом диагноза). Как оказалось, напрасно. Рассказы о том, что Иваньков любит переодеваться в форму милиционера во время своих нападений, начали раздражать настоящих сотрудников органов.

– В конце 80-х Япончик занимался валютой, крышеванием бизнеса цеховиков (тех, кто подпольно изготавливал разные вещи – от джинсов до золотых изделий), а также играл роль третейского судьи в криминальном мире, – рассказывает бывший сотрудник МУРа Иван Бирюков. – Он начал формировать вокруг себя сильные преступные сообщества.

Вскоре Япончик и вовсе возомнил себя хозяином в Москве. Пошла соответствующая молва о нем. Заговорили: «Японец это сделал, Японец то сделал» или «Японец непотопляемый». Периодически его ловили на чем-то, но в процессе следствия дело всегда сходило на нет. Помогали ему в этом и природный криминальный талант, и связи, и деньги.

В