Умереть на сцене - Ирина Комарова

— Первым делом. Но там не так много родных — родители умерли, братьев-сестер нет, с мужем Завойтова связь не поддерживает, они развелась лет пятнадцать назад, и он сразу уехал из города. Есть взрослые дочь и сын с семьями, несколько человек двоюродных-троюродных, но они все на месте, никто не пропал и никаких неприятностей вроде аварий или арестов — никаких проблем, решение которых требует срочно больших денег, ни у кого не случилось.

— А может, все проще? — спросил, предположил, выдвинул версию, рассуждая, словно сам с собой, заметил шеф. — Могло быть так: Завойтова заметила пропажу, вызвала полицию, а потом, когда выяснилось, что воры и дверь ключом открыли, и точно знали, где деньги-ценности лежат, женщина поняла, что это мог быть кто-то из близких — дети или внуки…

— Только не внуки, самому старшему сейчас всего девять лет. Хотя сын женился на женщине с ребенком, и эта девочка уже взросленькая сейчас, ей… — Нина снова заглянула в листок, — ей девятнадцать скоро будет. Да, это возможно. Если Завойтова решила, что поработал кто-то из семьи, то можно понять, почему она тихо сидит, полицию не тормошит.

— Но тогда непонятно, почему она тихо сидит и не тормошит родных и близких.

— Может, ей неловко? Ну, действительно, как ты подойдешь к сыну или к внучке и спросишь: не ты ли, родной мой человечек, меня недавно обокрал?

— Сорок тысяч долларов наличкой и нехилая кучка ювелирки, — напомнил Гоша. — Даже если эта Завойтова святая… нет, даже святость имеет границы! Она по-любому просто обязана была собрать всех своих родных и устроить им хорошую встряску.

— Но ведь колье оказалось в театре, — вспомнила я. — А Завойтова… где театр, а где картинная галерея?

— В общем, и то и другое имеет отношение к искусству, — с некоторым сомнением сказала Ниночка. — Но надо проверить родственников, не крутится ли кто-то из них в театре. С учетом того, что колье Кострова могла получить в результате шантажа…

— Беспредметный разговор. — Баринов побарабанил пальцами по столу. — Информации у нас недостаточно, а гадать мы можем хоть до послезавтра, только смысла в этом нет. Гоша, изучи все, что Ниночка подобрала по этому делу, и отправляйся к Завойтовой, поговори с ней. Нина, ты еще раз все проверь и уточни данные по родственникам. Кстати, малолеток я бы от подозрений освобождать не стал. Сейчас детишки шустрые, что ему стоит у бабушки шкатулочку с тумбочки прихватить.

— А мне чем заняться? — спросила я.

— То, что вчера наметили: отправляйся в театр. Ищи связи с Завойтовой и ее родственниками. Как-то ведь колье попало к Костровой.

— Сан Сергеич, — деликатно кашлянула Ниночка, — я хотела еще сказать. Я тут покопалась в базе, в архивы заглянула, свела данные, и у меня получилась странная картинка. Эта кража у Завойтовой, она не первая. За последние два года было еще четыре подобных случая. То есть воры открывали дверь ключом, забирали деньги и драгоценности и уходили, не оставив следов и не забыв запереть дверь.

— Оп-па! — обрадовался Гошка. — Но тогда родня Завойтовой, скорее всего, ни при чем. Скорее ловкие профессионалы работают. Кто еще пострадал?

— Вот. — Ниночка перевернула листок и зачитала: — Два года назад, двадцатого февраля, обворовали Сударушкина Н.Н. — хозяина сети пекарен «Сказочная печка».

— За углом, на соседней улице — его магазинчик? — спросил Гоша.

— Да.

— Безобразие, такого хорошего человека обворовывать. Мне там пироги очень даже нравятся.

— Мне тоже, — кивнула Ниночка. — Особенно сладкие. Помните, мы брали, с клубникой и яблоками?

— И ватрушки тоже очень вкусные, — поддержала я.

— Что у него взяли? — Баринов не поддержал разговор о пирогах.

— У него поменьше — полтора миллиона рублей и пять тысяч долларов. Ну, и драгоценности жены. Судя по описи, мадам предпочитала чистое золото, без камней, и ничего особенного, эксклюзивного там не было, обычный ширпотреб. Но много — в общей сложности тысяч на пятнадцать долларов потянуло.

— Понятно. А еще кто пострадал?

— В том же году, в мае, директор филармонии. Уехал с женой на неделю в Испанию, а когда вернулся… — Она развела руками. — Схема та же: дверь открыли ключом, нигде не наследили, забрали деньги и ушли.

— Александр Анатольевич? — удивился Гошка. — Да что ж мужику не везет как, вечно он в неприятности попадает! А что же он к нам не обратился?

Я тоже вопросительно уставилась на Ниночку. Дружеские отношения с директором областной филармонии, Александром Анатольевичем Лосевым сложились еще до моего прихода в «Шиповник» — ребята пару раз помогали ему справиться с некоторыми неприятными проблемами. А потом и мне пришлось потрудиться, отыскивая пропавшую коллекционную скрипку, а заодно и сына Александра Анатольевича, очень неудачно решившего начать самостоятельную жизнь в тот же день, когда исчезла скрипка. Действительно, почему он к нам не обратился?

— Не знаю. У него не так много взяли — около ста тысяч. Долларов он дома не держит, а жена его предпочитает хорошую бижутерию. Так, прихватили пару цепочек, бутылку коньяка «Реми Мартин» и банку компота…

— Какого компота? — Глаза напарника округлились.

— Вишневого, — уточнила добросовестная Ниночка. — Коньяк забрали из бара в гостиной, а трехлитровую банку компота — из холодильника. Не знаю, может, он решил, что отделался малой кровью, а расследование дороже обойдется? Нелепо к нам бежать из-за бутылки коньяка и банки компота.

— Положим, там еще сто тысяч рублей было, деньги немалые. И потом, полицию же он вызвал.

— Так они ему счет за проделанную работу не выставят.

— А за что счет? — усмехнулась Нина. — Ничего же не нашли, я правильно понимаю? Ни денег, ни цепочек, ни ворюг. Ни компота с коньяком.

— Может, опять на сына подумал? — предположил Гошка. — Решил, что это парень на отцовские денежки позарился?

— Вот сам у него и спросишь, — нахмурился шеф. — Почему он решил спустить все на тормозах. Дальше, Нина.

— А дальше, в прошлом году, седьмого марта, пострадал ректор университета. У его жены тоже украшений не так уж много, серьги, пара колечек и цепочка на ней были, а вот из сейфа пачка валюты пропала солидная. Двадцать три тысячи долларов и восемнадцать тысяч евро. Такой вот подарочек к празднику.

— Из сейфа? — слаженным дуэтом удивились мы с Гошей.

— Вот именно! Сейф, правда, старый, без шифров — запирался просто на ключ. Словно ключом и открыт, никаких следов взлома! — Ниночка объявила это так гордо, словно квалифицированная работа взломщиков была ее личной заслугой.

— Профессионалы, — снова уважительно качнул головой Гоша.

— И вишенка на торте: через семь месяцев обворовали приму нашего оперного театра, саму Валерию Барсукову! Но там, как раз наоборот, денег почти не взяли, зато золота и камушков унесли в трех ларчиках на девяносто тысяч евро без малого.