Полуночное венчание - Виктория Лисовская

глаза. Мужику он вмазал, и Людке перепало. Участковый приехал, сделал Сереге внушение, что так нельзя, и укатил. А мужик — Людкин хахаль — какой-то крутой оказался, связан с криминальными бандитами, они на следующий день поймали во дворе Серегу и все косточки ему пересчитали, месяц в больнице отлеживался. Ольга его там только и навещала, а когда вернулся домой, увидел, что Людка собрала свои вещи и сбежала, даже записки не оставила, на словах Ольге передала, что ее отец — неудачник и импотент, и жить она с ним не собирается. Даже дочку свою не забрала, Ольге тогда уже лет шестнадцать было, она уже все прекрасно понимала и тоже не рвалась с мамашей жить. Вот так они вдвоем с Серегой и остались.

Овсянникова снова тяжело вздохнула и продолжила свой грустный рассказ:

— После ухода жены Сергей совсем сдал, пить стал не просыхая. Ольга после школы крутилась, как белка в колесе, то официанткой устроится в уличное кафе, то возле метро флаеры раздает. Деньги зарабатывала и на себя, и на отца-алкоголика. Часто приходила ко мне, плакала вот тут на кухне. Я-то одна почти всегда, иногда только племянник заглядывает. Так он не ко мне, а к квартире моей присматривается все. Ольга вот и племяшу моему жаловалась на отца. Дома ни копейки нельзя было оставить — все пропивалось буквально за минуты. Сергей из дома вынес все более-менее ценное, Ольга в свою комнату замок поставила, а то даже ее кофточки-юбочки Сергей умудрялся в секонд-хенд отдавать. Ольга работала как проклятая, каждую копейку откладывала, мне рассказывала, что хочет в университет поступать, но там деньги нужны для этого. Мечтала, что не такая жизнь у нее будет, что нужно лишь чуть-чуть подождать. — Овсянникова горестно вздохнула. — Нет, не дождалась Ольга. Ей при ее природной красоте достался ум прадедушки — профессора истории, очень хотела на исторический факультет поступить. Все свободное время книжки читала по античности. Я ее подкармливала, денежек давала…

Елизавета Овсянникова печально опустила седую голову и принялась задумчиво разглядывать цветочки на выцветшей старой скатерти.

Я подождал минутки, а затем нетерпеливо кашлянул.

Овсянникова вскинула голову, в мгновение ока сделавшись похожей на маленькую остроносую птичку.

— Бедная Оленька, это я во всем виновата. Не уберегла девчонку, — принялась причитать старушка, быстро раскачиваясь из стороны в сторону.

Я увидел, что у нее началась форменная истерика. Видимо, горестные воспоминания совсем раскачали и так слабую нервную систему старушки.

Я налил из графина стакан холодной воды, сунув в стиснутые, мокрые от пота ладошки и заставил ее выпить. Затем принялся разглядывать шкафчики в поисках валидола или валокордина.

Овсянникова сама помогла мне с поисками лекарства.

— Там, в ванной, аптечка на полочке, — прошептала она хриплым голосом.

Я уже собирался вызывать медиков, но все обошлось. Выпив двадцать капель валокордина, Овсянникова смогла снова продолжить нашу беседу.

— Оленька была очень хорошая девушка, симпатичная, умненькая, но, как бы сказать, не особо современная. Ей бы родиться пару веков назад, когда ценились скромность девичья и целомудренность. А сейчас она просто шарахалась от современных парней, которые у нас в подъезде каждый вечер пиво пили. С ней пытались познакомиться, заигрывали, но ей никто не нравился. Вот прям здесь на этой самой кухне Ольга часто плакала, как она одинока. Ей бы парня хорошего найти да замуж выйти, но все никак не получалось. Хотя где-то за месяц до смерти прибегает она ко мне такая счастливая, улыбающаяся, тортик мне принесла, говорит: «Баба Лиза, жизнь налаживается». Я ее спрашиваю: «Что случилось? Работу нашла?» Она улыбается, говорит: «Все намного лучше».

— И что же, у такой красавицы не было парня в ее годы?

— Нет же, говорю я вам. После того как Сашка уехал, она никого к себе и не подпускала. Хотя многим она нравилась, даже Колька мой на нее заглядывался.

— Какой такой Сашка? Вы про него ничего не рассказывали.

— А… так там история старая была. Сашка Иванцов в соседнем подъезде жил. Они с Ольгой в одну школу ходили, правда, Ольга была на пару лет моложе. Так в старших классах у них какая-то любовь-морковь случилась. Но это очень давно было, больше пяти лет назад. Потом отец-военный Саши всю семью забрал, переехали они куда-то на Дальний Восток. Саша обещал Оле писать, даже пару писем было в первое время, а потом все так и закончилось. Правда, вот он Ольге как раз и нравился. Только его и можно считать ее первым и последним парнем. Школьная любовь… Эх…

— Значит, этот Александр больше сюда не приезжал? С Ольгой они больше не виделись?

— Нет, не приезжал. Точно не приезжал. Я бы знала, у нас тут двор тихий, все события сразу на слуху. Да и куда приезжать, старую квартиру давно Иванцовы продали.

— Хорошо, а теперь расскажите, что с Ольгой-то случилось?

— Да вот в конце августа утром я только погуляла собаку, завтракала, как слышу истошные крики из соседской квартиры. Забегаю туда, а там, батюшки светы, стоит Серега, весь трясется, белый просто как полотно. Говорит, что рано утром проснулся, хотел пойти, как водится, опохмелиться с утреца, а денег нету, толкнул дверь в дочкину комнату, а она на полу лежит, уже холодная вся. Весь хмель с него сразу слетел. Ну я вызвала «Скорую», затем полицию. Грешным делом подумала, а может, Серега по пьяни дочку-то убил. Нет, справку выписали, утром у Ольги сердце остановилось. Сказали — ничего криминального. Серега с того дня не просыхает, пьет целыми днями, все вещи, книги, дешевые украшения дочки пропивает. Ууу… гнида… А теперь вот вы приходите, Ольгой интересуетесь.

Старушка смущенно развела руками.

— А в ту ночь, когда умерла Ольга, вы ничего не слышали у соседей?

— Да нет, вроде ничего интересного не было. Хотя нет, вру. Часиков в 12 ночи Матильда, я помню, разгавкалась, все на лестничную площадку меня тянула. Но я подумала, что Серега ночью домой на автопилоте пришел. Он потом как спать завалится, хоть из пушки стреляй — не добудишься. Наверное, Ольга и звала на помощь, когда плохо стало, но он клянется, что ничего не слышал.

— С ним сейчас поговорить нереально?

— Ой, нет. Я думаю с ним вообще нормально поговорить невозможно. Чтоб он протрезвел, надо хотя бы пару дней не употреблять, но там без бутылки и дня не обходится.

Поблагодарив словоохотливую старушку, особенно отметив необыкновенно вкусный чай с пряными травами, я задумчиво спустился по лестнице.

Все-таки не зря я приехал в далекое Люблино. Массу информации мне