Грани лучшего мира - Антон Юрьевич Ханыгин

провале на экзамене фармагиков. Не рад? Еще бы". Пропитанная холодным потом рубаха прилипла к спине Ранкира.

— Полагаю, он просто удивлен неожиданной встрече, — произнес Салдай. — Меня зовут Салдай Рик, и мы действительно коллеги с вашим другом, только не по факультету. У нас небольшое совместное дело, избавляем наших клиентов от насекомых. В основном мух. В последнее время они такие назойливые.

Ранкир судорожно сглотнул. Он медленно и неуклюже поставил на стол кружку, с трудом разжимая побелевшие пальцы.

— Рад тебя видеть, Тиуран. Ага, Салдай. Назойливые мухи, все верно, — напряженно выговорил он.

Слова давались Ранкиру очень тяжело, мешались мельтешащие в голове мысли: "Салдай назвал свое имя. Или это не его настоящее имя? Скорее всего, так и есть. Но это его рабочий псевдоним, а значит, напрасно он его раскрывать не станет. Тиуран отсюда не уйдет живым в любом случае. Пожалуй, если его убью я, то будет даже лучше. Стоп, что?! Как? Как это вообще? Какое-то безумие…"

Тиуран подсел за их стол и громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание молоденькой официантки.

— Красавица, изволь преподнести мне и моим друзьям самого лучшего и изысканного пивка, что у вас имеется! — почти нараспев повелел он, повернулся и поставил локти на стол, подперев ладонями лицо. — Все, я готов слушать.

— Может, сперва ты сам все расскажешь? Странствующему барду, наверное, есть что поведать. Я так удивился, что встретил тебя здесь. Времени прошло много. С Амениром и Ачеком все хорошо. Да и вообще, я так удивился, увидев тебя, — сказал Ранкир, путаясь в словах из-за бардака в голове.

— Странный ты какой-то сегодня, — почесав рыжую щетину, сказал Тиуран. — Устал, наверное. Вон, твой приятель тоже уже дрыхнет прямо за столом.

Салдай мирно посапывал, уронив голову на грудь. Не спал, конечно, притворялся. У Ранкира была ведь мысль — воткнуть кинжал в горло здоровяку и сбежать с другом. Но эта попытка, скорее всего, окончилась бы плачевно и для незадачливого убийцы, и для барда. Этот амбал не так прост, он явно был готов к подобному развитию событий. Нападать на него — сущее самоубийство.

— … Так я и решил снова перебраться поближе к Донкару, — Ранкир осознал, что Тиуран уже давно рассказывал свою историю. — Нали, конечно, была против, не хотела меня отпускать. Но потом появился ее папаша, чуть не забил меня дубиной, еле ноги унес. А она теперь под замком, наверное. Хотя эта худосочная марийка все равно была слишком приставучей, а я не планировал задерживаться в Еве надолго. Нищие там все и настоящее искусство не ценят.

— Понятно, — растерянно пробормотал Ранкир, глядя, как его друг жадными глотками напивался дешевым пойлом. — В Илии тебе лучше?

— Да мне везде хреново, друг, — небрежно ответил рыжий, рыгнув в рукав. — Эта деревенщина не способна понять музыку. Лирические песни им кажутся скучными, эпические произведения — неправдоподобными. Они даже до середины баллады не могут высидеть. Живу только за счет того, что брянцаю по двум струнам на деревенских свадьбах, пока жирные крестьянки и их сутулые мужики пляшут в пьяном угаре!

Тиуран вскочил со стула и стал тыкать во всех присутствующих пальцем.

— Жалкие черви! Я отдал свою жизнь высокому искусству, — кричал он. — А вы не способны ни слова понять, глупцы! Я даже уже не прошу денег и славы, а просто хочу, чтобы хоть кто-нибудь выслушал все до конца, и мне в ответ досталось бы хоть одно слово благодарности!

Несколько хмурых посетителей таверны уже начали подниматься со своих мест с очевидно недобрыми намерениями.

— Прошу вас, извините моего товарища, — успокаивал их Ранкир. — Он сильно перебрал, не контролирует себя. Не надо обижаться, с кем не бывает, кто по пьяни не сболтнул лишнего, да? Сейчас, я его выведу на свежий воздух, а он лично принесет всем свои извинения.

Торговцы и путники переглянулись и вернулись за свои столы, недружелюбно оглядываясь на возмутителя спокойствия. Ранкир и Тиуран вышли наружу. Предрассветный час, самый темный за всю ночь. Звезды лениво и надменно смотрят сверху, прохладный ветерок обжигает льдом своих касаний распаленные алкоголем тела.

Тиуран, слегка пошатываясь, дошел до ограды таверны и неуклюже оперся на нее, глядя на звездную пыль в черном небе.

— И как я до такого опустился, — задумчиво произнес он с грустью в голосе. — Я сделал неверный выбор, друг.

— Ты шел к своей мечте. Разве можно винить себя за это?

— А ты не очень-то внимательно слушал мой рассказ, да? — лукаво спросил Тиуран, но затем тяжело вздохнул. — Никто не слушает. Нет, я не виню тебя. Ты прав, я шел к своей мечте, но потом отвлекся на одно, второе, третье… Потерял себя, цель стала размываться. Пробовал разные жанры, осел в одном месте, побродил по пустым дорогам, осел в другом месте. Хотел стать странствующим бардом, но сломался под тяжестью этой жизни и стал бесцельным бродягой. Да и песни у меня дерьмовые, честно говоря.

Он сильно изменился за эти два месяца. Казалось бы, совсем немного времени прошло, а Тиуран стал абсолютно другим человеком. Рыжий весельчак и душа компании превратился в подавленного двадцатидвухлетнего старика.

— А ты ведь нам никогда не пел, — вспомнил Ранкир.

— Наверное, в глубине души я всегда понимал, что бард из меня никудышный. Мало знать песни, иметь красивый голос и уметь играть на инструменте. Нужно что-то большее, чего у меня просто-напросто нет. Талант, что ли, — совсем уже уныло произнес рыжий и, словно вспомнив что-то, взглянул на Мита. — А ты так и не рассказал свою историю.

— Верно. Я даже не знаю, стоит ли это делать. Мы во многом похожи, я тоже иду к своей цели, но, кажется, теперь мне придется отказаться от нее.

Внезапно Тиуран с горящими глазами подскочил к другу и крепко схватил его за плечи.

— Даже не думай. Ты должен следовать за своей мечтой. Не совершай моих ошибок, не останавливайся на полпути!

Огонь во взгляде Допа поглотил Ранкира, испепеляя остатки сомнений.

— Хорошо. Я не остановлюсь.

Теплая кровь. Липкая. Такое ощущение, что она навсегда скрепила рукоять кинжала и руку. Пульс, дыхание, мысли и чувства умирающего человека — все это можно ощутить через холодную безжизненную сталь, когда она подводит окончательную черту в чьей-то судьбе. Хватка Тиурана стала ослабевать, из его рта потек тонкий алый ручеек, а в глазах можно было разглядеть калейдоскоп воспоминаний и эмоций. Посиневшие губы растянулись в грустной улыбке.

— Рад, что смог тебе помочь, — прошептал бард за мгновение до смерти.

Ранкир стоял над окровавленным телом Тиурана Допа, своего старого друга, одного из