Пропавшие в Бермудии - Алексей Слаповский

И самое интересное – что бы ни сказал обидчик Семенов, уверяю вас, вы сразу успокоитесь.

Потому что страшна только невысказанная правда.

А когда сказали – совсем другое дело. Во-первых, она сразу кажется не такой уж и страшной. А, во-вторых, еще чаще она кажется просто-напросто неправдой.

Короче, Олег-3 не выдержал.

Он помчался искать Ольгу, не представляя, в каком направлении она могла скрыться.

Перед ним была улица с нескончаемым потоком машин – как в Москве.

У Олега-3 возникла идея попасть под машину. Не совсем, конечно, не полностью, не до смерти, а так, чтобы чуть придавило ногу или слегка сшибло при торможении. Он закричит – и Ольга обязательно тут же вернется. Все женщины в таких случаях возвращаются.

Пока он собирался прыгнуть под машину, зажегся зеленый свет. И Олег-3 просто перешел улицу.

Светофоры мешают нам совершать подвиги, подумал он, и эта мысль его почему-то не рассмешила.

Мануэль, рыская в поисках Хорхе и Лауры, набрел на вход в подземелье.

Они где-то там, догадался Мануэль и начал пробираться по темным, мрачным лабиринтам. Свернув в очередной раз, он попал в пещеру. Там сидел Хорхе с гитарой.

– Наконец-то я тебя настиг! – зарычал Мануэль. – Где Лаура?

– А зачем она тебе? – спросил Хорхе, наигрывая красивый мотив.

– То есть? Я хочу… Я хочу… – Мануэль смешался.

– Вот именно. Ты хочешь убить ее. Ты для этого сюда попал.

– Ну, в общем-то, да… Но обстоятельства изменились.

– Ты больше не хочешь ее убить?

Мануэль честно прислушался к себе и ответил:

– Почему-то хочу. Что здесь за место такое? И хочешь не хотеть, а не получается.

– То-то и оно. Поэтому я буду мешать тебе с ней встретиться. Это тебе же на руку.

– Я сам решу, что мне на руку! Прочь с дороги, не то я тебя прикончу!

Хорхе помолчал, поиграл минут десять и сказал:

– Нелогично. Ты хочешь убить человека, который защищает твою любимую женщину? Мануэль, Мануэль, а еще считаешь себя благородным человеком!

– Да, благородным! А она поступила со мной подло, – распалял себя Мануэль. – Короче, прочь с дороги!

– Да я тебе и не мешаю.

Действительно, Хорхе сидел у стены, проход в лабиринт был свободен.

– А она там? – недоверчиво спросил Мануэль.

– Там, там.

– Тогда я пойду и… И выполню свой долг.

– Выполняй, – равнодушно сказал Хорхе и сплюнул.

Мануэль тут же придрался:

– Ты меня оскорбил! Ты плюнул в мою сторону. Защищайся!

И он взмахнул палкой, которая откуда-то появилась в его руках.

– Так и думал, что этим кончится, – проворчал Хорхе.

Он отложил гитару и медленно, словно нехотя, начал превращаться в дракона.

– Что это ты делаешь? – спросил Мануэль.

– Не видишь? Превращаюсь в дракона. Тебе же хочется, чтобы Лауру защищал кто-то страшный и опасный.

– Мне?

– Тебе, тебе.

Мануэль вырос до свода пещеры и лениво начал разевать пасть, пугая Мануэля.

– Мерзкая тварь! – воскликнул Мануэль и ударил его палкой.

Это оживило Хорхе, он стал рычать и угрожающе размахивать головой.

Вместо палки в руке Мануэля оказался меч, и он ударил им в бок дракона.

Тот посмотрел на показавшуюся зеленую кровь и пробормотал:

– Ну, это мне совсем не нравится.

Он громоздко развернулся в узком подземелье и стал убегать, переваливаясь с боку на бок.

И застрял.

Мануэль настиг его. Перед ним болтался толстый и грязный хвост с шипами. Он бил по стенам, с которых осыпались камни. Мануэль колотил по хвосту ногами, колол его мечом, но хвост оказался словно бронированный, его невозможно было повредить.

Мануэль остановился, обессиленный.

Хвост дракона тоже опал и лежал на земле.

Положение было глупое.

Ольмек и Мьянти приступили к проверке и подготовке будущих своих кандидатов: они решили отправить их в школы. Впрочем, даже если они и не станут кандидатами, поучиться в любом случае не мешает.

Ольмек, слегка изменив внешность, что ему легко удавалось, нашел Роджера и Ника, с трудом оторвал первого от еды, а второго от игры, официально представился координатором от ЦРУ и привел их в школу зеленых.

Их вышел встречать сам директор, очень интересного вида: с черной повязкой на глазу, а вместо одной ноги – деревянная культяпка. Он узнал Ольмека и хотел его поприветствовать:

– Господин Оль…

Ольмек внимательно посмотрел на него, и губы директора словно заморозило.

– Оль… Оль… – пытался произнести он и наконец выдохнул:

– Господин координатор!

Ольмек кивнул.

– Просто как пират какой-то, – пробормотал Ник, глядя, как директор вперевалку спускается с крыльца.

– Он не пират, но капитаном точно был, – сказал Роджер.

Кривой Блюм, так звали директора, был не просто капитаном, он был капитаном шхуны, на которой обучались юнги, и славился необыкновенно свирепым нравом. Он школил юнг так, что с них за день смывалось семь соленых потов и, казалось, слезало заодно по три шкуры. Блюм этому способствовал: как у и боцмана Пита, излюбленным его орудием были линьки. Кстати, встретив в Бермудии Пита, он тут же с ним поссорился: Блюм терпеть не мог тех, кто настолько же зол, как и он сам. Это была одна из причин, почему Роджер, будучи втайне синим, учился здесь: Блюм запретил Питу приближаться к школе ближе, чем на морскую милю.

Хоть Блюм и был страшно зол, но добрее его не было человека во всей Бермудии. Это получилось следующим образом: в очередном учебном походе он так замучил юнг, что тем стало просто невмоготу. И один из них, совсем юный, имени которого Блюм даже и не упомнит, однажды взял да и сиганул в море с самой высокой реи – да еще в том месте, где кишели акулы.

– Будь ты проклят, проклятый Блюм! – крикнул он на лету. – Умираю, но не сдаюсь!

Судя по длине этой фразы, вы можете судить, как высока была та рея.

Мальчик расшибся о воду.

Блюм сделал вид, что ничего особенного не произошло.