Пропавшие в Бермудии - Алексей Слаповский

Командир Томас пожал Нику руку, а за ним все остальные, в том числе подросток Эмми с неприятным прозвищем Драчун (он был не из команды Томаса). Впрочем, ни драться, ни задираться он не стал.

Потом поздоровались и младшие.

Последним подошел мальчик лет восьми, печальный негритенок, тоже пожал руку Нику и тихо сказал:

– Ты похож на моего брата!

– Он всем это говорит! – заметил Шутник Вацлав. – А тебе не кажется, Луи, что у нашего гостя кожа чуть светлее, чем у тебя?

– Цвет кожи не имеет значения! – тут же строго сделал ему замечание Томас.

– А я ничего такого не говорю! – оправдался Вацлав. – Просто – другая кожа.

– У него похожи глаза, – тихо сказал негритенок Луи, отвернулся, заплакал и пошел прочь.

В общем, все было вполне мирно, будто Ник просто попал в новую школу.

– Всем разойтись, кроме команды Томаса! – приказал в это время Кривой Блюм.

Школьники разошлись, скауты остались. Роджеру тоже велели удалиться, так как считали его туповатым малым. Ник хотел вступиться за него, но Роджер улыбнулся и приложил палец к губам.

– Ты знаешь, что такое тестирование? – спросил Ника Блюм.

– Само собой.

– Ну вот сейчас и будешь его проходить, трех карасей тебе на живот!

Перед началом тестирования Ольмек сказал Нику:

– Послушай меня. Одному из вас, тебе или брату, предстоит выполнить очень серьезную задачу. То есть пробовать будут обоих, но возьмут одного. Ты хочешь, чтобы взяли тебя?

Ник вспомнил, как его обидел Вик, и твердо ответил:

– Хочу.

– Тогда постарайся.

– А что делать-то?

– Этого я не имею права тебе сказать.

Ник думал, что будут задавать разные вопросы – такое тестирование было у них в школе. Что-то вроде экзамена.

Но вопросов ему не задали, а повели в душ.

Там был ряд кабинок.

– Хочешь вымыться?

– Можно.

Его запустили в кабинку.

Застучали двери – скауты тоже вошли в кабинки.

Ник разделся, повесил всё на вешалки и крючки, зашел под лейку душа, задвинул занавеску, начал крутить ручки холодной и горячей водой.

Но и его соседи занялись тем же самым, а труба, наверно, была одна, поэтому, если кто-то открывал до отказа кран с горячей водой, то в соседних отсеках вода тут же становилась холодной, все тоже начинали накручивать горячие ручки, закручивая одновременно холодные, и всех обдавало кипятком. Открывали холодную воду, закрывая горячую – окатывало ледяной водой. Скаутов до этого не подвергали этому странному испытанию, поэтому они чувствовали себя такими же растерянными, как Ник. Кто-то просто перекрывал воду, ожидая, когда кончится это идиотское мероприятие. Кто-то все же пытался добиться приемлемой температуры – и на мгновение удавалось, но тут же становилось или слишком горячо, или слишком холодно.

Ник бился, как и другие, – ему очень хотелось ополоснуться.

А потом сделал вот что: открыл оба крана до отказа, но сам отошел к стене кабинки и оттуда осторожно пробовал воду рукой. Как только она становилась нормальной, он тут же пригоршнями плескал ее на себя – и вовремя останавливался, если вода делалась горячее или холоднее. Само собой, такое мытье заняло время. А потом Ник почувствовал, что вода стала ровно и приятно горячей. Он осторожно встал под душ. Вода не менялась. Тогда он с наслаждением вымылся, использовав гели и шампуни, которые стояли на полках.

После этого он вышел и увидел, что скауты давно уже оделись и ждут его.

– Молодчага, шестьдесят шесть жвачек тебе в зубы! – поздравил Ника Кривой Блюм.

Ник не понял, за что его назвали молодчагой и почему скауты уставились на него с таким удивлением, но ему было приятно.

Тут возникла белая высокая стена, к которой подошел унылый толстый человек в белом костюме. Он встал лицом к присутствующим, покорно глядя на них.

– Это я знаю, что будет, это я люблю! – шепнул Нику Кривой Блюм. Он почему-то сразу проникся к мальчику большой симпатией.

Скауты, видимо, тоже знали, что будет, и заранее улыбались.

Перед каждым из них возник ящик с помидорами.

– Упражнение на меткость! – объявил зеленый. – Напоминаю: меткость зависит не только от твердости руки и зоркости глаза. Главное – вообразить верную траекторию. Увидеть ее. Пожелать попасть. Кто первый?

– Я! – вызвался Командир Томас, зная, что первым быть трудно, а он приучал себя не бояться трудностей.

Он схватил помидор, размахнулся и угодил унылому человеку прямо в лоб. Тот ойкнул, но остался стоять на месте, даже не вытер помидорную кашицу с лица. Скауты засмеялись и зааплодировали.

Ну и забавы тут у них, подумал Ник.

Томас бросил десять раз, четыре раза попав в лоб, три раза в нос, один раз в плечо и один раз в живот. Один раз он все-таки промахнулся, помидор шмякнулся об стену возле уха человека-мишени. Но все же Кривой Блюм его одобрил и похлопал по плечу – видимо, это был неплохой результат.

После этого на унылого беднягу вылился откуда-то поток воды, он стал опять чистым – чтобы видны были попадания следующего стрелка. Им вызвался быть Шутник Вацлав.

У него тоже получился неплохой результат при двух промахах.

Отстрелялись все – хуже или лучше, но в целом достойно.

Настала очередь Ника.

Тот взял помидор, взвесил его в руке, посмотрел на человека. И спросил:

– А он живой?

– Для тебя это имеет значение? – спросил Ольмек.

Скауты засмеялись.

Наверное, все-таки не живой, подумал Ник. Это всего лишь как игра в компьютере. Там тоже есть такие дурацкие стрелялки и даже хуже – например, бабахать в человека с яблоком на голове и пивной бутылкой в руке из арбалета, пистолета и ружья. Он корчится, ругается, когда попадаешь не в яблоко, а в него или в пивную бутылку, очень смешно получается.

А главное, Нику не хотелось опозориться перед хихикающими скаутами, которые, судя по их виду, были уверены, что Ник промажет с первого же раза.

Ник не промазал. Он учел совет зеленого: вообразить траекторию. И вообразил. Ему даже показалось, что он увидел кривую дугу, начало которой было в его руке, а конец – во лбу толстяка. В лоб он ему и угодил.

Попал и второй раз.

И третий.

И четвертый.

И пятый.

Короче, он все десять раз попал ему в лоб, после чего воскликнул, дернув согнутой в локте рукой сверху вниз: