Наблюдатель - Дэвид Эллис

— Пять тысяч, — сказали, вспомнив сумму, которую назвал судья, и сократив ее вдвое.

— Пять тысяч — слишком мало, — возмутился Ларраби. — Она лишилась зарплаты…

— Я имел в виду — пять тысяч за все одиннадцать дел. — Я распахнул дверь и вышел из зала суда.

Макдермотт опоздал на работу на двадцать минут. Он решил, что имеет на это право, после того как прошлой ночью вернулся домой с места убийства Чианчио далеко за полночь. Когда он проходил мимо дежурного офицера, тот поприветствовал его:

— Здравствуйте, шеф!

Макдермотт скривил губы и подмигнул молодому парню.

Хорошо обжаренный кофе в пластиковом стаканчике из «Данкин-Донатс» был горячим, когда он взял его в руки, и Макдермотт решил подождать, пока тот немного остынет.

— Доброе утро, шеф! — Детектив Копеки похлопал его по руке.

— Хорош уже называть меня «шефом», — произнес Макдермотт достаточно громко, чтобы услышали остальные.

Но похоже, ему не стоило показывать раздражение перед коллегами, это лишь сильнее раззадорило их. Макдермотт поставил стаканчик с кофе на свой заваленный бумагами стол, половину которого занимал новенький дорогой компьютер «Делл», который он использовал крайне редко.

— Знаете, шеф, Стритс и Санс нашли в мусорном контейнере труп девушки. — На этот раз слово взял Коллинз — крупный ирландец, похожий чем-то на Макдермотта. — Я как раз рассказывал об этом Копеки.

Макдермотт обвел взглядом шумный полицейский участок и посмотрел на дверь в кабинет лейтенанта. Вероятно, день у того не задался с самого утра, поэтому Коллинз и решил обратиться к Макдермотту.

— Ладно, Коллинз, разберемся.

Макдермотту еще не доводилось быть начальником. Все детективы четвертого отдела третьего полицейского участка подчинялись лейтенанту Коглайанису, который сильно сдал с тех пор, как начал пить. Прошло четыре месяца после смерти его жены, и все полицейские в четвертом отделе осознали это, когда он вернулся на работу после похорон. В последнее время он, как и его отец, частенько прикладывался к бутылке, и детективы постоянно спорили, что им теперь делать. Обычно они обращались за советом к старшему детективу Макдермотту, который должен был помочь лейтенанту продержаться полгода до ухода на пенсию.

И все бы ничего, но теперь на Макдермотта, помимо обычных обязанностей, связанных с заполнением различных документов, свалилась еще и значительная часть административной работы лейтенанта. В промежутках между этими делами ему еще приходилось раскрывать многочисленные преступления.

Он взглянул на «доску лидера», где было указано количество нераскрытых тяжких преступлений. Сегодня к ним добавятся новые. Включая девушку из мусорного бака.

Работа в участке набирала обороты. Летние месяцы — самые горячие. Количество изнасилований и ограблений с мая по сентябрь увеличивалось вдвое, вооруженных налетов — втрое. Некоторые утверждали, что во всем виновата жара, которая пагубно влияла на эмоциональное состояние людей. По мнению Макдермотта, причина заключалась в том, что дни стали длиннее и у всякой шушеры было больше времени, чтобы выбрать себе благодатное поле для деятельности.

— Коллинз… — Он снял крышку со стаканчика с кофе и вдохнул богатый аромат. — Где нашли тело?

Он спрашивал потому, что три недели назад на Венис-авеню снайпер открыл пальбу по группе офицеров и детективов и устроил серьезные беспорядки в районе жилого комплекса Андужар. С тех пор большинство детективов носили бронежилеты, как патрульные полицейские.

Снайпером оказался одиннадцатилетний подросток, который раздобыл где-то винтовку калибра 30.6.

— На востоке. — Коллинз надел бронежилет. — На пересечении улиц Лебарон и Диллард.

Лебарон и Диллард не самый спокойный район, неплохо бы вызвать подкрепление.

— Это недалеко от моего дома, — сказал Макдермотт. — Надо съездить и разобраться.

Когда я вернулся в офис, мне казалось, что у меня в голове поселилась армия гномов, которые ковыряются в моем мозгу лопатами и мотыгами, пытаясь отыскать там золото. В десять — ровно через восемнадцать минут — у меня встреча с двенадцатью партнерами и старшими юристами, которые ждут в конференц-зале. Раз в месяц мы устраиваем совещание, чтобы обменяться последними данными по делам корпорации Бентли и ее дочерних компаний. По моим сведениям, у нас в производстве находится шестьдесят четыре дела. Вчера я попросил моих сотрудников написать краткий отчет по каждому из них, чтобы идти на встречу подготовленным. Возможно, мне стоило прочитать материалы.

Я прошел мимо двух молодых женщин-юристов, которые беседовали у входа в офис. Они обратились ко мне «мистер Райли», и я понял, что это летние практикантки — наша фирма организовывала практику для студентов-второкурсников из лучших юридических школ. Под «практикой» также подразумевалось, что почти каждый день они могли питаться в дорогом ресторане, имели право на двухчасовой обеденный перерыв и, кроме того, могли присутствовать на различных вечерних мероприятиях вроде бейсбольных игр, вечеров или прогулок на яхтах. И все за счет фирмы. Разумеется, фирма не просто так предоставляла льготы. Каждый из десяти участников летней практики в «Шейкер, Райли и Флеминг» по окончании юридической школы получал предложение занять полноценную юридическую должность в компании, если только не совершал каких-либо глупостей вроде секса с ассистенткой юриста на столе. Я не случайно привел подобный пример, поскольку это был реальный случай: однажды во время вечеринки в музее я застукал практиканта из Колумбии[6]именно за таким занятием.

Я прошел мимо кабинки, где сидела Бетти — мой ассистент. Она что-то печатала на компьютере. Бетти стала настоящей королевой нашей юридической фирмы, личным помощником главного соучредителя. Она начала работать со мной еще в то время, когда я занимал должность помощника окружного прокурора. Бетти была женщиной, которая дольше всего оставалась в моей жизни, не считая дочери. Между нами сложились самые прочные отношения, если их, конечно, можно было назвать «отношениями».

— Доброе утро, Беттина, — улыбнулся я.

Мы с Бетти многое пережили вместе: оба развелись, затем она снова вышла замуж, а я предпочел свободную жизнь холостяка. Мы прошли долгий путь от нашего первого офиса на Ривер-драйв, где с трудом размешались восемь человек, до нового помещения, в котором, по словам Бетти, «напрочь отсутствовал всякий шарм». Бетти никогда не стеснялась выражать свою точку зрения. Сильная женщина, она относилась ко всему со здоровой долей скептицизма. Это делало нас прекрасной парой.

— Паулина, — сказала она, продолжая быстро и ритмично барабанить пальцами по клавиатуре, но немного понизив голос.

Бетти не любила, когда ее называют полным именем — я обращался к ней так, когда хотел позлить, — она же отвечала тем, что называла меня женским именем. Но Бетти никогда не позволяла себе подобное в присутствии посторонних, ведь это было проявлением непочтения к боссу. Она требовала, чтобы ко мне и к ней относились уважительно. Мы были одной командой, а на людях участники команды всегда держатся вместе. К примеру, как семья Карлеоне, где никогда не выносили сор из избы. Аналогия вполне уместная, хотя я до сих пор не мог точно сказать, кто из нас двоих крестный отец.