Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965 - Дмитрий Медведев

Описывая свое назначение, Черчилль слукавил не только с датой решающего обсуждения с Чемберленом и Галифаксом, но и с содержанием самой беседы. По его словам, их встреча проходила следующим образом. Чемберлен сказал, что после консультации с лейбористами он «не в силах сформировать национальное правительство». Возникла продолжительная пауза, после чего слово взял Галифакс, заметивший, что его пэрство и членство в палате лордов «затруднит» для него выполнение обязанностей премьер-министра. «Он говорил в таком духе несколько минут, и к концу стало ясно, что этот жребий выпадет, и уже фактически выпал, — мне», — вспоминал Черчилль. После этого он вступил в дискуссию, сказав, что не будет вести переговоры ни с одной из оппозиционных партий, пока не получит от короля указание сформировать правительство.

Черчилль неявно упоминает биографию Чемберлена работы Кейта Фейлинга, давая читателям понять, что опирался на этот источник. Но в книге Фейлинга описание этой сцены отсутствует. Исследователи считают, что приведенная в «Надвигающейся буре» версия с назначением является исключительно авторской интерпретацией решающей встречи трех влиятельных членов Консервативной партии.

Сохранились и другие версии этого диалога, рассказанные Черчиллем близкому окружению. Так, в одной из них, записанной Дж. Колвиллом, после нескольких вводных слов Чемберлен спросил:

— Уинстон, ты видишь какие-нибудь препятствия, чтобы в наши дни пэр мог стать премьер-министром?

Черчилль расценил этот вопрос, как ловушку. Ответь он положительно, ему пришлось бы предложить взамен свою кандидатуру, то есть явно обозначить позицию и, соответственно, подставить себя под удар. В случае отрицания непреодолимых препятствий глава Адмиралтейства опасался услышать от Чемберлена следующее: «Ну что ж, если Уинстон меня поддерживает, тогда я отвечу королю, что предлагаю кандидатуру лорда Галифакса». Загнанный в угол, Черчилль решил ничего не отвечать. Он повернулся спиной к двум джентльменам и устремил свой взгляд через окно на площадь конной гвардии. Именно в этот момент и возникла та самая «продолжительная пауза», о которой он пишет в мемуарах. И именно после этой паузы слово взял Галифакс, фактически расставив все точки над г, — руководство кабинетом в сложившейся ситуации не входит в его планы.

Последнее замечание, пожалуй, самое точное. Галифакс не слишком стремился быть военным премьером. Война тяготила его, поэтому он без сожаления вышел из борьбы за ключевой, но чреватый проблемами и ответственностью пост. Не все однозначно и с позицией Чемберлена. Если он был изначально против кандидатуры потомка герцога Мальборо и догадывался о нежелании Галифакса становиться главой правительства, зачем ему вообще потребовалось собирать трехстороннюю встречу? Возможно, Чемберлен хотел видеть своим преемником именно Черчилля. Разумеется, не из-за симпатии к нему, а руководствуясь личными интересами. В том случае, если его коллега не справится на ответственном посту, взоры могут вновь устремиться на человека, возглавлявшего правительство в предвоенные годы.

Тем временем колесница истории неумолимо двигалась вперед. На следующий день после знаковой встречи на Даунинг-стрит Черчилля пригласили к королю. Георг VI принял пожилого джентльмена любезно. Несколько мгновений он смотрел на своего министра испытующе и лукаво, после чего спросил:

— Полагаю, вам неизвестно, зачем я послал за вами?

Примеряясь к заданному монархом стилю, Черчилль ответил:

— Сэр, я просто ума не приложу, зачем.

Король засмеялся и произнес:

— Я хочу просить вас сформировать правительство.

— Конечно, я сделаю это Ваше Величество, — ответил Черчилль, новый премьер-министр.

На обратном пути из Букингемского дворца в Адмиралтейство он ехал со своим телохранителем, инспектором Томпсоном. Всю дорогу, которая заняла пять минут, они ехали молча. Выходя из автомобиля, Черчилль повернулся и сказал:

— Томпсон, ты знаешь, с какой целью я ездил в Букингемский дворец?

— Да, сэр, — ответил инспектор и после слов поздравления добавил: — Единственное, хотелось бы, чтобы эта должность досталась вам в более спокойные времена. Сейчас на вас лежит огромное бремя.

Слезы потекли по щекам премьер-министра.

— Одному только Богу известно, насколько оно велико, — произнес он. — Я надеюсь, что еще не поздно. Нам осталось лишь продемонстрировать все, на что мы способны!

После чего он пробурчал что-то себе под нос, сжал челюсть, придав лицу выразительный бойцовский вид, и направился в Адмиралтейство, чтобы сформировать первое в своей жизни правительство.

О формировании правительства и его деятельности в 1940-м — «одновременно самом блестящем и жутком году в продолжительной британской истории» — Черчилль планировал рассказать во втором томе, который в 1948 году еще только предстояло написать. Автор вновь опирался на свою команду. Правда, роли в ней теперь распределись иначе. Дикин, который на начальном этапе принял относительно небольшое участие в подготовке черновых материалов, приложил на этот раз значительные усилия по доработке и шлифовке готовой рукописи. Исмей, наоборот, много сделал в начале пути, до своего отъезда в мае 1947 года в Индию, продолжив работу только в декабре, после возвращения с субконтинента. Если от Дикина в новый том пошли материалы про англо-французские и советско-германские отношения в 1940 году, а также заметка про Испанию, Исмей поделился собственными воспоминаниями о переговорах союзников в мае — июне 1940 года, а также о посещениях Черчиллем разрушенных в результате авианалетов городов.

В связи с тем, что материалы Исмея основывались на личных воспоминаниях, не обошлось без курьезов. Например, во втором томе есть фрагмент, описывающий визит премьер-министра в Маргит. В результате бомбардировки пострадало несколько зданий. Вид заплаканных жителей, лишившихся крова, произвел на Черчилля впечатление, и на обратном пути он поручил министру финансов подготовить законопроект, чтобы «все убытки от пожара, причиненного вражескими налетами, несло государство и компенсация выплачивалась незамедлительно и полностью».

Описание поездки в Маргит появилось на основе черновика, подготовленного Исмеем. Именно он напомнил своему патрону о широком жесте, который не мог не произвести благоприятного впечатления на читателей. Но нашлись недовольные. Мэр Рамсгета, небольшого городка, расположенного неподалеку от Маргита, заявил, что глава правительства посетил именно его населенный пункт, где и было принято знаменитое решение. С требующим справедливости градоначальником спорить не стали. В следующих изданиях Маргит заменили на Рамсгет. Ошибка сохранился только в русскоязычном переводе, который делался на основе первого издания.

В отличие от других членов «Синдката», Исмей появляется на страницах нового тома в качестве одного из участников описываемой драмы. Черчилль признался, что находится в «неоплатном долгу» перед этим человеком. Но генерал в порыве благородства решил расширить благодарственный список и сказать добрые слова о компетентном, бескорыстном и верном Эдварде Бриджесе. Черчилль эту мысль подхватил и добавил, что секретарь кабинета был человеком «исключительной силы, способностей и личного обаяния».