Ограбление Харон - Юрий Иванович

– Ух ты! Как интересно! – не удержался Роман от восклицаний. – Покажешь, что уже получилось?

– Да пока и показывать особо нечего…

– И хорошо оплатили заказ?

Конкретную сумму художница не назвала, зато личико ее стало весьма озабоченным:

– Пока оплатили только за первую работу. И весьма неплохо оплатили. Но остальная оплата последует только после сдачи первой картины. А с ней… Ну, сами понимаете, не все так просто с воплощением новых фантазий, коль всю жизнь только и делала, что рисовала копии. Вот у меня и зависло в сознании чувство явного неудовлетворения работой. Так и кажется: все, что не намечу контурно – банальное повторение работ кисти иных великих живописцев.

Теперь уже искренне озадачились друзья, переглянувшиеся друг с другом. И первым высказался Шалавин:

– Стрелочка, на тебя это совсем не похоже. Сомнения – это не твоя стезя.

– Чтобы ты, и не придумала что-нибудь суперуникальное? – в тон ему продолжал Ландер. – Да попросту поищи варианты в своих детских рисунках и среди набросков твоего раннего творчества. Там у тебя такие шедевры попадались, что помню, шокированным по нескольку дней ходил. Даже боялся с тобой заговорить, словно ты богиня из иного мира.

Большие глаза женщины уставились на льстеца строго, но чувствовалось, ей приятно такое отношение. И ямочки на щеках появились, явно от сдерживаемой улыбки:

– Скажешь такое! Что можно ценного найти в детских рисунках…

Это она произнесла, не то спрашивая, не то утверждая, не то рассуждая вслух. Но тут уже мужчины возмутились от всей души, принявшись наперебой убеждать в гениальности каждого рисунка и довольно уверенно перечислять самые яркие из них и запоминающиеся. А таковых оказалось на удивление много.

«Жаль, что она не может увидеть те пейзажи, которые я рассмотрел во время падения в лодь Харон, – на мысленном канале поддержал прения Трофимыч. – Помнишь, я тебе их несколькими предложениями описал?.. Там такие футуристические картинки!.. Слов нет! Только видеть надо! Или панораму как-то передать…»

«Ты на что намекаешь, дедуля? – несколько раздраженно ответил ему Ландер. – Хочешь в сознании у моей возлюбленной побывать? Обойдешься! Она и без твоих подсказок гениально нарисует!»

Слушая восхваления в свой адрес, Зинаида диво как похорошела, раскраснелась, глазки заблестели, стала улыбаться и даже невзначай допила все вино, что у нее грелось в бокале.

Лишь когда бокал вновь оказался наполнен, дама, чуть жеманничая, как бы согласилась:

– В самом деле, надо будет глянуть старые рисунки. Их там на чердаке целые горы скопилось.

– Так я тебе помогу! Хоть сейчас! – заверил Роман, и ему вторил Шалавин:

– И я помогу! – И тут же получил под столом болезненный удар по ноге. – И это… – Он хотел добавить, что даже знает, где сложены нужные рисунки и наброски. Но вовремя рассмотрел мимику друга и все-таки сообразил, что его участие в поиске – крайне нежелательно. Поэтому завершил свои высказывания несколько скомканно: – В самом деле помог бы… Но надо будет… после банкета домой бежать. Вдруг там сестре надо помочь или матери…

– Но в любом случае, – деловито продолжать гнуть свое Роман. – Ты мне вначале покажи полотно, над которым работаешь. Почему-то уверен, что у тебя и так все великолепно получается.

Но хозяйка дома вполне заслуженно хотела получить и вторую порцию комплиментов:

– А почему больше не едите? Не нравится? А мясо как получилось?.. Я его недосолила… И вот эти два салата вы так и не попробовали.

Банкет как бы продолжился, но теперь уже на фоне восхвалений кулинарного искусства. Тем более что врать не приходилось, восторженные слова сами вылетали со скоростью молниеносных ласточек.

Разве что Шалавин больше налегал на еду, а не на похвальбу. Потому как вкусно поесть обожал, а домашние его толком готовить не умели. Что мать, что сестра всегда упрощали готовку, напоминая, что дома не ресторан, лишь бы горячее и свежее на столе было.

Но наступило время, когда Жора уже и есть не мог, потому что у него изрядно ноги болели. Слишком часто и многозначительно прилетали по ним удары от старого приятеля, который сердитыми взглядами напоминал, что третий лишний в этой компании.

– Ладно, пора и честь знать! – сказал Жора, вставая из-за стола и стараясь не морщиться от последнего тычка носком своих же ботинок.

– Чего ж вы так рано? – искренне недоумевала хозяйка. – И ведь вы оба так мало съели. Не успеете к дому дойти, как тот же мистер Рубка опять проголодается. Всем известный проглот.

Зинаида Ивановна прекрасно понимала, что все здесь собравшиеся прекрасно понимают, что она понимает, как они понимают все сказанное. Но удержаться никак не могла от острого желания повредничать, покапризничать и вогнать в ступор скривившегося Ландера.

Тому ничего не оставалось, как успокоить товарища:

– Ты иди, Жора, иди!.. Я тебя… догоню. Если ты постараешься. Ну а мне еще надо помочь тут посуду убрать. Да!

А когда товарищ ушел, деловито, не прощаясь, Роман постарался не встречаться с женским взглядом. Потирая нервно ладони, предложил:

– Давай все-таки ты мне вначале картину покажешь.

– Да? А вначале чего? – Взгляд из-под полуопущенных ресниц становился все жестче и жестче.

– Ну-у-у… полюбуюсь на твои творения, а потом еще за столом посидим, – тут же его голос стал заговорщическим и многообещающим: – Мне есть тебе что рассказать по большому секрету… И покажу кое-что…

«А надо ли ей обо мне знать? – досадовал Трофимыч. – Мы ведь с тобой и сами еще толком в происходящем не разобрались!»

«Тем более! Как говорится, одна голова хорошо, а две да с лишней парой глаз – еще лучше!»

«Все с тобой понятно! – ворчал Дед недовольно. – Чтобы дорваться до бабского тела, ты ей готов все тайны мира выболтать. Нетрудно догадаться теперь, почему бывшее начальство решило тебя «зачистить».

Несколько в ином направлении подумала Зинаида:

– Издеваешься? Или думаешь, что я у тебя чего-то не видела?

– Солнышко мое! Я тебя тоже люблю, но давай пока повременим с сексом? – словно испуганно, Роман оглянулся по углам столовой и перешел почти на шепот: – Тут такое творится, прямо страх господень! Жора тебе уже проболтался, в каком виде я к нему заявился?

Уже изрядно заинтригованная, Стрельникова сделала отчаянную попытку вырваться из-под влияния желаний, вот-вот норовящих накрыть ее с головой:

– Если бы он и промолчал, то супружница твоего родного дяди по всему поселку весть разнесла, что ты бомжевать начал и босиком ходишь. Живописала с закатыванием глаз, как ты голый к ней на ночлег просился. Так что мне страшно интересно узнать причину твоей деградации, а посему… приходи завтра, после обеда! Расскажешь, что стряслось и каким образом твоя крайняя баба до последних носков тебя обобрала. Так что…