Ограбление Харон - Юрий Иванович

– Курица лапой и то лучше рисует!

«Так тело-то не мое! – оправдывался Трофимыч. – Моторные функции не те. Пальцы – словно деревянные. Да и сама рука явно не под живопись заточена!»

– Но-но! – возражал Роман вслух. – Попрошу мою руку не оскорблять!

– Да ее никто не обижает, – досадовала Зинаида. – Простая констатация общеизвестного факта: руки-крюки.

– Ха! Не нравится? Тогда пусть Трофимыч твоими руками поуправляет.

– Еще чего? Это вообще ни в какие ворота не лезет Я ведь женщина, а тут какой-то старик… И внутри меня? – Но возмущалась она как-то неубедительно, без огонька.

И Ландер решительно вложил ей двуглаза в ладошку со словами:

– Вначале хотя бы пообщайтесь, поговорите на отвлеченные темы. А дальше видно будет. Тем более что дельтанг, как мне кажется, уже существо бесполое, потустороннее, так сказать…

Стрельникова на несколько минут словно окаменела. Потом расслабилась, задышала спокойнее. Судя по мимике лица, стала вести интенсивный мысленный диалог с Трофимычем. И диалог этот проходил весьма конструктивно. Сближая собеседников.

А потом и момент наступил, когда с круглыми глазами от новых ощущений художница стала водить карандашом по новому листу ватмана. Процесс пошел, и не в пример качественнее, чем пробы с участием мистера Рубки. Все-таки талант и умения сказывались, когда дельтанг двигал рукой истинного профессионала.

В течение часа образовавшийся тандем свидетель-художница выдал восхищенной публике три масштабные зарисовки, которые удачней всего уложились в памяти Никиты Трофимовича. Зарисовки впечатлили и саму художницу, которая частенько восклицала:

– Феноменально!.. И как все эффектно смотрится!.. Про уникальность вообще не говорю, такого еще никто не рисовал.

Она великолепно освоилась в общении с дельтангом, перестала совершенно его бояться и общалась с ним так плотно, что недовольный Роман вынужден был напоминать:

– Но ты хоть вслух говори, о чем вы там сплетничаете за моей спиной. А то я твой смех почему-то воспринимаю в свой адрес.

Так продолжалось до тех пор, пока он не догадался взяться рукой за левую ладошку Зинаиды, в которой та держала дельтанга. С того момента общение стало доступно всем троим, на что уже недовольно проворчал господин Шенгаут:

«Ну вот, в кои веки удалось уединиться с молодой, очаровательной дамой, как тут же приперся ее ревнивый кавалер!»

«Какой же это кавалер? – недоумевала Стрельникова. – Скорей, недоразумение какое-то! Появится раз в три-четыре года и вновь сбегает. А так поступают только трусы и негодяи!»

«Стрелочка! Ну ты же знаешь…» – Оправдаться она ему не дала:

– Ладно, помолчи лучше и не мешай работать, не то руку оттолкну окончательно… – после чего вернулась к прерванному обсуждению рисунка: – Трофимыч, меня удивляет, что такой вот шпиль-небоскреб ни одного просматриваемого окна не имеет. Разве такое может быть?

«Меня это тоже смущает, – признался дельтанг. – Но насколько я помню… И насколько мы можем сравнить… Давай вернемся ко второму рисунку… Вот, видишь? Этот шпиль совершенно идентичен тому, что мы только что обозначили. Но этот как бы «раскрытый», и я только теперь понял, почему. Вот эти горизонтальные участки – банально раскрывшиеся в стороны участки стен. А каракатицы на них и жучки – это не что иное, как летательные устройства».

– Никита, но ведь вы не видели ни единого летающего предмета над городом. Как ни одного разумного существа на его улицах. А это значит…

«Ничего сие не значит, уважаемая сударыня! Вариантов много, и гадать мы можем до бесконечности. Вполне возможно, что в момент гибели или уничтожения всего живого в городе вот в этой башне успели сыграть тревогу, «раскрыться» и начать эвакуацию. А в той башне – не успели. Вот она и закрыта».

– Ну да… Зато в плане оригинальности каждого полотна все это можно использовать с максимальной прорисовкой мелких деталей. Ну и общую концепцию мне удалось понять. Если не поленюсь, то каждый этюд разобью на три части, вот у меня и получится девять недостающих полотен. И каждое получится настолько грандиозным, что… что у меня дух захватывает! По сути, работу я начну немедленно, не откладывая на утро…

– Солнышко мое! Мы, кажется, договаривались о чем-то другом! – не замедлил о себе напомнить Ландер. – После долгой разлуки мы собирались утолить нашу тоску друг по другу…

– Вы?! Собирались?! – ерничала Зинаида, ни на мгновение не отрываясь от подготовительных работ по сотворению шедевров. – Хм! А вот скажи, Ландер, ты меня любишь?

– Что за вопрос? Как ты можешь сомневаться в этом? Желанная моя! Лебедь моя…

– Ну-ну! Ты меня еще «цыпой» назови! – хихикнула художница, но тут же стала крайне серьезной: – Ром, я тебя сколько лет ждала? Вот и ты подожди, пока я не сделаю нужные работы. Весь дом в твоем распоряжении… Да! Трофимыча тоже забирай. А то он меня отвлекает… Пароль в компе – прежний. Не забыл еще?

Пока Роман расстроенно кривился и мотал головой, резко оживился оказавшийся в его руке дельтанг:

«Правильно! У нас с тобой тоже дел – непочатый край! Забыл, что надо моего отравителя отыскать? Да счета нужные обезопасить. Потом еще и товар в нанятый нами ангар перенаправить… Эй! Не стой столбом!»

«Что, так глупо выгляжу со стороны?»

«Ну да! Любуешься своей ненаглядной, словно первый раз в жизни увидел. Пошевеливайся! Еще налюбуешься… Хотя предложение о немедленной женитьбе можешь уже сейчас сделать. Не то увести могут…»

Роман хмыкнул скептически, но так и сделал:

– Солнышко, я – в Интернет. Но предложение руки и сердца делаю сейчас: выходи за меня замуж. Завтра и распишемся официально.

– Завтра? – Художница замерла на месте. Презрительно фыркнула и заверила: – Ничего не получится!

– Почему? – нахмурился потенциальный супруг.

– Документов у тебя нет. Никаких! Так что пока не восстановишь их, будешь обитать в доме Шалавиных! – пригрозила строго и тут же смутилась, добавив: – С завтрашнего дня…

И вновь с головой окунулась в работу.

Ландеру тоже пришлось уйти. Потому что знал, пререкаться бесполезно. Все они такие, люди с творческим прибамбасом, стрельнет что-то в голову – гаси свет, сливай воду. Все им кажется, что час остановки в момент созидательного озарения – полная трагедия и вся жизнь насмарку. В таких случаях им надо не мешать какое-то время, творческая буря сама уляжется, переходя из болезненного запала в рабочий режим.

Ну и Никита Трофимович подгонял:

«Жениться никогда не поздно. А вот утрясти вопросы личной безопасности да решить финансовые вопросы – первоочередная задача!»

Мистер Рубка и сам придерживался того же мнения. Имелись некоторые предпосылки к тому, что смерть банкира с его бригадиром может доставить неприятности. Все-таки Жора Шалавин смело числился последним клиентом Шеретяна, и его могли банально запрессовать начавшие работу следователи. Жора соврать правильно не сможет, несмотря на все инструкции, проболтается хотя бы частично, вот и будет для ментов повод отыскать козла отпущения. Живо повесят на Делавара всех собак, а сами помчатся за наградами и премиями. Они такие…