Лавина чувств - Элизабет Чедвик

Линнет знала, что нужно делать. Раймонд однажды показал ей, положив ее руку на свои штаны, чтобы она погладила скрывающегося там и дрожащего от желания монстра. Да, она знала: чем быстрее настанет облегчение, тем скорее она окажется свободной, но не здесь, где свидетелями их любовных забав являются четверо раненых мужчин, две служанки и, вполне возможно, ее сын, если он вдруг проснется. Женское достоинство не позволяло ей заходить слишком далеко.

Она выхватила свою руку и попыталась высвободиться из его объятий.

— Отпустите меня. Прошу вас, отпустите меня! — зашептала она, вырываясь. Когда же он не ответил, а только крепче прижался к ней, безмолвно шевеля губами, она запаниковала, опасаясь, что ей придется подчиниться его грубой мужской силе. Линнет сумела освободить одну руку и что было мочи ударила ею по его недавно перевязанному плечу.

Это на него подействовало. Он вскрикнул от боли, и его хватка ослабла. Воспользовавшись моментом, она отскочила и посмотрела ему в лицо, тяжело дыша и глядя на него.

Джослин тоже уставился на нее, словно ничего не понимая, а затем, выругавшись, уселся на сундук. Он весь как-то сжался и, плотно стиснув зубы, здоровой рукой взялся за поврежденное плечо, задыхаясь от нестерпимой боли.

Линнет, все еще готовая убежать, наблюдала за ним с невольным опасением.

Его дыхание выровнялось, и он посмотрел на нее из-под спутанных темных волос.

— Глупо все получилось, — сказал Джослин.

Линнет смерила его полным отвращения взглядом, и он быстро покачал головой — выражение его лица стало виноватым.

— Боже мой, я не хотел этого. — Он протянул свою руку. — Это все из-за того, что я целый день провел в седле, а тут еще эта служанка… — Он замолчал, а затем с раскаивающимся видом произнес: — Я даю вам честное слово, что этого больше не повторится.

Линнет устало посмотрела на него. Она не ожидала такого поворота событий. Знала по своему бывшему супругу, что Джослин мог бы избить ее, за то что она ему отказала, и все могло бы закончиться иначе, не в ее пользу. Ей крупно повезло, и в ней проснулось слабое угрызение совести.

— Вы напугали меня, — сказала она. — Я не хотела вас обидеть.

— Я тоже. Я не желаю жить в доме, похожем на дом моего отца. — Он не стал продолжать разговор на эту тему, но, как бы вспомнив что-то, после короткой паузы сделал глубокий и продолжительный вздох, почувствовав неприятный запах, исходящий от его тела. Это заставило его поморщиться. — Здесь где-нибудь можно помыться? От меня не очень хорошо пахнет.

— Думаю, что можно, я сейчас выясню. — Линнет слегка расслабилась, так как их разговор принимал для нее более приемлемый оборот. — А что насчет серебра?

Он взглянул на большую кровать и на матрасы, которые недавно были взяты из-под гроба и теперь валялись здесь в беспорядке. В надежном и уютном месте, среди гусиного пуха, покоились четырнадцать маленьких кожаных мешочков, каждый из которых был доверху наполнен серебром.

— Пусть останется здесь, пока у меня не появится время заказать у плотника новый сундук.

— Вы будете спать здесь? — Задавая этот вопрос, Линнет почувствовала, как покраснела. До этого момента она совсем не задумывалась над тем, кто и где должен спать во время ее траура по умершему мужу.

Он косо улыбнулся.

— Это все равно что приглашение для лисы провести ночь в курятнике. Я бы никогда не смог совладать с искушением, останься с вами в одной комнате. Стивен готовит для меня постель в другом помещении, выходящем окнами на часовню, чтобы я постоянно помнил о вашем трауре и пребывал перед ним в состоянии благоговения до Михайлова дня.

— И вы доверяете мне деньги? — черт дернул ее задать этот вопрос.

— Вы же не ограбите своего собственного сына? Да, я вам доверяю. — В его голосе чувствовался мягкий укор, как будто он подозревал, что она нарочно пытается дразнить его.

После того как он ушел, Линнет побрела к кровати и уселась на нее. Ей стало бы легче, если бы он взял деньги с собой и не говорил о своем доверии к ней, глядя на нее такими глазами. Нет, она не станет грабить Роберта. Он — вся ее жизнь, и ради него она сделала бы все, даже ограбила Джослина. Вчера вечером в Лондоне они с Мод зашили в матрас четырнадцать мешочков с деньгами, но в одном из уголков матраса лежали еще тридцать марок серебра, которые она тайно взяла из сундука в ночь, когда умер Джайлс. Это была ее надежная защита на будущее, ее собственный запас.

Расстилая постель, она размышляла над тем, что скоро ей придется уснуть и провести целую ночь на матрасе с деньгами.

— Сколько зависит от де Корбетта в деле охраны и управления хозяйством? — спросил Джослин в тот вечер у Линнет, когда они уже сидели за столом. Подавали баранину, подгоревшую во многих местах, жесткую и непрожаренную, что свидетельствовало о беспорядке, царившем не только в замке, но и на кухне. Джослин проглотил один кусок, обильно запив его вином, и оставил мясо почти нетронутым, занявшись креветками и мидиями, тушенными в собственных раковинах.

— Я не знаю. Я не была в Рашклиффе с тех пор, как… с той самой ссоры. — Линнет искоса посмотрела на него. Он вел себя так, как будто между ними ничего не произошло несколько часов тому назад. Она же еще слишком хорошо помнила его жаркий поцелуй и вкус его губ, чтобы последовать его примеру.

Джослин тщательно вымылся в лохани, которую все-таки нашли, и от него сейчас исходил едкий запах грубого мыла — такой сильный и неприятный, что ей захотелось чихнуть. «Пора, — подумала она, — давно пора заняться своими прямыми обязанностями и попросить прислугу найти что-нибудь более приятное для умывания, чем это гадкое мыло. Нужно также найти время, чтобы сшить Джослину несколько рубах». Та, что была на нем сегодня, из коричневой шерсти, купленной во время ярмарки, выглядела более чем просто поношенной. Может быть, совесть ее успокоится из-за тех тридцати марок, которые она утаила, если сшить для него что-нибудь подходящее и показать себя образцовой женой.

Он состроил мину из-за кислого соуса, в который обмакнул креветку, и снова потянулся за кубком, сказав:

— У де Корбетта, кажется, слишком широкий круг обязанностей. Похоже, он стал не только сенешалем, но и хозяином Рашклиффа. Каждый раз, когда мне нужен ключ от какого-нибудь сундука, мне говорили, что он у де Корбетта. Когда я о чем-нибудь спрашивал, мне отвечали, что только де Корбетт может мне помочь, и это меня беспокоит. Он создал себе здесь собственное маленькое королевство, и все попались в его паутину. — Вытирая кусками ткани пальцы, он откинулся на спинку кресла и изучающе посмотрел на старшего слугу. Линнет тоже взглянула на него. Тот увлеченно разговаривал с тучным мужчиной, одетым в темно-бордовую шерстяную рубаху, отчего его толстый живот напоминал спелую сливу. Разговаривая с де Корбеттом, он своими мешковатыми глазами то и дело поглядывал в сторону стола.