Календарь Морзе - Павел Иевлев

– Но… Это же сказки, Дрей Дреич! Мифы народов мира, Вий и панночка, «черная рука» и прочая бхагаватгита!

– Зря ты не пошел на ту лекцию, Антон, – сказал Кеширский, глядя на меня с обидным сочувствием, – зря.

– Но бред же! – возмущенно возопил я.

– Странно тебе объяснять, что для ксенофобии разумные основания не требуются. Вспомни антисемитизм.

– Для антисемитизма нужны как минимум евреи.

– Или те, кого ими назначат… – покачал головой он. – В общем, Антон, отныне в эфире – никаких пукл. Это слово под запретом. Доступно?

– Как скажете… – Я не стал спорить, но удалился в недоумении. Что это его разобрало вдруг?

В студии начался блок новостей, Чото радостно озвучивал, что «Грибы сорвали учения американских танкистов», «Ученые узнали о преимуществе голубей перед людьми» и другие информационные экскременты, выброшенные на наш одинокий берег волнами мирового эфира. Мне же пришла в голову интересная идея, и я набрал Павлика. Голосом, зная, что этот мелкий социопат предпочитает писать и терпеть не может говорить. Голосовая связь напоминает ему о прискорбной реальности некоторых собеседников, а в состоянии стресса и душевного дискомфорта Павлик более управляем.

– Здравствуй, Павлик! – Он ненавидит свое имя, а уж эту уменьшительную версию – особенно. Он и так в глубине души ощущает себя чем-то до неразличимости мелким.

– Антон? – уныло буркнул он в трубку.

– Кто же еще? Кому ты еще нужен, прыщ седалищный?

– Чего тебе?

– Оторви свой ранний геморрой от стула, натяни что-нибудь поверх труселей и подходи в кафе на улице Мартинистов.

– Может, так скажешь, что тебе нужно, а? – заныл Павлик. Необходимость иногда выходить на улицу сильно травмировала его виртуально огороженное эго.

– Не телефонный разговор! – отрезал я. – Растряси свой холодец, тебе полезно.

Казалось бы, после того как я его напугал и унизил, Павлик должен был бы меня возненавидеть, однако, как ни странно, он охотно выполнял мои поручения. Терпеливо сносил подколки и издевательства, беспрекословно исполнял требуемое, с плохо скрываемым восторгом воспринимал скупую похвалу за исполненное. Патология какая-то. Впрочем, может быть, я вообще был единственным реальным человеком в окружении его виртуальных собеседников, и он радовался мне, как Робинзон следам людоеда.

Через полчаса я уже потягивал кофе на веранде, жевал не очень вкусную пиццу и с живым познавательным интересом гельминтолога наблюдал, как через сквер ко мне крадется Павлик. Этот бледный компьютерный глист с тонкими ручками-ножками и насиженной широкой жопой двигался по территории реального мира опасливо и с оглядкой. Он одновременно побаивался слишком открытых пространств асфальтовых дорожек и шарахался от кустов. «Черт его знает, что тут водится», – говорил весь его вид.

– Садись, жертва Матрицы, – поприветствовал я его. – Что творится в вашем виртуалье? Почем биткойн к гигабайту? Надежен ли блокчейн адюльтера в чате?

– Странно… – нервно оглядываясь, сказал Павлик. – Никогда тут не был, но почему-то выглядит знакомо.

– Дежавю, бывает, – отмахнулся я. – Слушай, что мне от тебя нужно…

– Нет, но все же, – не слушал меня сисадмин, – как будто в игре видел или на фото…

– Эй, але! – Я пощелкал пальцами, привлекая его внимание: – Слушай сюда, ты, мышь однокнопочная!

– Да, я слушаю… – сказал Павлик рассеянно, продолжая крутить головой и зачем-то наклоняя ее то вправо, то влево.

– Мне нужно, чтобы ты покопался в базе городского реестра предприятий и нашел все, что есть на кафе «Палиндром». Юрлицо, владелец, налоговая история…

– Да, да…

– Да что с тобой, сервер на голову упал?

Павлик внезапно встал и пошел по веранде кафе как-то боком, склонив голову к плечу, цепляя стулья и глядя куда-то вдаль.

– Вот-вот, почти… – приговаривал он тихо.

– Ну все, слетела система, – пожаловался я в пространство, – синий экран ищет…

Дойдя до края веранды, он встал, беспомощно оглянулся вокруг, потом схватил ближайший стул, подвинул к ограждению и неловко, держась за опору навеса, встал на него ногами. Я придержал двинувшегося к нему официанта за рукав, мне стало интересно. Павлик покрутил головой, поднимаясь на цыпочки, потом вдруг замер, окаменев лицом.

– Вот оно! – сказал он потрясенно.

Я проследил за направлением его взгляда и не увидел там ровно ничего интересного. Сквер, улица, клумба, двуглавая аллегория фрейдомарксизма на памятнике Герберту Маркузе [44]. Головы были бородатые и довольно похожие, но левая держала в зубах банан.

– Вон та камера, – сказал Павлик, осторожно слезая со стула. Он показал пальцем куда-то вверх, на стену над кафе.

– Что камера? – спросил я, когда он, спотыкаясь, вернулся за столик.

– Помнишь, я тебе рассказывал, как просматривал записи с уличных камер, чтобы… – он покраснел, – не важно зачем. И на одной записи увидел себя, но не узнал ни места, ни времени, а я вообще нечасто на улицу выхожу…

Это точно. Сетевые магазины с доставкой еды для таких павликов – как осложненный перелом обеих ног. Приковывают к креслу навеки. Если бы я не пинал его иногда в толстый зад, заставляя встречаться в кафешках, у него бы нижние конечности атрофировались за ненадобностью.

– Да, припоминаю, – подтвердил я, – но мало ли что бывает. Я иногда тоже не соображу наутро, как из «Поручика» домой попал…

– Я вспомнил, где видел это место, – растерянно сказал Павлик: – На той самой записи. Просто не сразу узнал из-за ракурса. Это я к тебе на ней шел через сквер. Сегодня шел, а смотрел… Другого тринадцатого. Но я видел запись события раньше, чем оно произошло, а это значит…

Павлик замолчал и задумался. Мне очень хотелось закурить, но мэр со своей антитабачной кампанией так запугал владельцев кафе, что пепельницу на столе встретить можно не чаще, чем краба в крабовых палочках.

Я тоже попробовал подумать на эту тему, но единственное, что пришло в голову, так это «Тут еще и не такая херня случается». Заключение столь же верное, сколь и бессмысленное.

– Забей, молодой, – сказал я Павлику, – то ли еще бывает. Профессор Маракс рассказывал, что для квантово связанных кубитов запросто нарушается второй закон термодинамики. И то ничего, Вселенная не рушится.

– Что такое «квантово связанные»? – неожиданно заинтересовался он.

– Ну, как тебе объяснить… Вот представь, есть у тебя пара новых носков. Например, черных. Представил?

– Да.

– Теперь представь, что один остался у тебя, второй улетел на ракете на Марс. Между ними теперь тыщи километров холодного космического вакуума, и даже свет их преодолевает не мгновенно. Но! Стоит тебе надеть один носок на правую ногу, как второй, который на Марсе, моментально становится левым!