Лисандра - Леонид Кудрявцев

— Веселятся, — прокомментировал чешуйчатый. — Держи ухо востро. Если начнут бить друг в друга молниями, придется перебраться в соседнее помещение. Не хотелось бы мне этого. Предпочитаю наблюдать за схваткой. Так по крайней мере видно, куда все идет и чего надо ждать, так безопаснее.

— Если эти двое победят, — спросила Лисандра, — что они с нами сделают?

— Пусть сначала победят, — буркнул сын змеи. — Это не так-то просто.

— Думаешь?

— Они не зря объединились, хотя и терпеть друг друга не могут, и все равно наш подопечный бьет их смертным боем.

— Тогда что с ними сделает бог-уничтожитель, если победит?

Сын змеи помотал головой и улыбнулся так, что она увидела чуть ли не весь набор его зубов.

Лисандру это зрелище впечатлило. Она подумала, что теперь почти наверняка знает, кто мог быть предком ее напарника. Только не безобидная лягушка. Крокодил по крайней мере, а то и вовсе тираннозавр.

— Так что он с ними сделает, если победит? — еще раз спросила она.

— Не знаю, — ответил сын змеи. — Наверное, отпустит, предварительно от души поглумившись. Убить их он скорее всего не сможет. Боги редко убивают друг друга.

— Значит, и они его убить не смогут?

— Скорее всего.

— Зачем тогда они всем этим занимаются? Какой смысл в этом?

Сын змеи фыркнул.

— Они же боги. Они не обязаны в своих действиях руководствоваться смыслом, у них может быть своя логика, свои умозаключения. Да и потом, возможность поглумиться над тем, кто тебе за тысячи и тысячи лет существования надоел хуже горькой редьки, тоже дорогого стоит.

— Ради этого можно либо уничтожить, либо спасти какой-то мир?

— Бесспорно. И потом, иногда, очень редко, но боги друг друга все-таки убивают. При очень благоприятном соотношении обстоятельств.

— Ах вот как, значит… Что это?

Лисандра показала пальцем на Джокера. А тот, запрокинув голову вверх, широко открыл рот, и из него, словно змея из кувшина, медленно пополз извивающийся, ослепительно сверкающий жгут. Он стремительно расширялся, принимая форму воронки.

— А вот теперь бежим! — крикнул чешуйчатый. — Это он выпускает наружу свою божественную сущность, для того чтобы сражаться с ее помощью. Его противникам придется сделать то же самое. В общем, сейчас здесь начнется такая катавасия, какой ты за свою жизнь не видела. Надо бы найти хоть какое-то укрытие. Прочь! Скорее!

Он вскочил на ноги и осторожно двинулся к выходу из зала. Лисандра последовала за ним. По стеночке, по стеночке, они проскользнули мимо драчунов и кинулись в соседнее помещение, надеясь найти там возможность укрыться на время божественных войн.

Никаких укрытий в этом зале не было. Только в дальнем его конце виднелся здоровенный, не менее трех человеческих ростов в высоту, барабан. Сражаясь, боги опрокинули его набок и с одной стороны порвали.

Хилое, но все-таки убежище. Если только они успеют спрятаться…

— В барабан! — приказал сын змеи. — На худой конец, сойдет и это.

Лисандра не удержалась и на бегу проворчала:

— Сама знаю.

Где-то на середине зала она едва не споткнулась о тело «ласки» и подумала, что игрища богов не для всех проходят бесследно. Кое-кому за них приходится платить жизнями. И не только в таких случаях.

Барабан! Вот он, рукой подать! Еще мгновение…

Успели!

Они заскочили в барабан и затаились в нем. Лисандра надеялась, что его не слишком надежные стенки ее все-таки защитят, но как только зал озарился ярким светом, осознала, что ее надежды несостоятельны. Свет этот, кстати, оказался не совсем обычным. Он влился в барабан и стал его заполнять, словно был некоей жидкостью, он уничтожил все тени, он даже слегка давил на кожу, словно и в самом деле был чем-то материальным.

Лисандра закрыла глаза и тут же убедилась, что это отсвета не спасает. Даже закрыв лицо руками, она все равно видела такую белизну, словно ей в глаза почти в упор светили аэродромные прожектора.

Вампирша испугалась.

Если от этого света нельзя скрыться… Вдруг она вспыхнет и сгорит, как попавший в костер бумажный человечек? Вот сейчас…

Да нет, ей опасно только солнце, и, значит, нечего беспокоиться. И все-таки…

Вампирша почувствовала, именно — почувствовала, как свет стал проникать внутрь ее тела, в каждую его клеточку. А вот это уже серьезно пугало, от этого необходимо было избавиться.

Каким образом?

Она ночное создание, и, значит, внутри нее даже сейчас должен сохраниться хотя бы кусочек темноты. Надо всего лишь найти его и завернуться в него, словно в плащ.

Безумной эта мысль Лисандре не показалась. В прошлом ей уже несколько раз приходилось проделывать такую штуку. Самый последний был во время встречи с огненоносными творцами. Лет пятьдесят назад она столкнулась с ними на ночных улицах одного небольшого городка, и те попытались втянуть ее в свои игрища. Драться с ними смысла не имело, поскольку они могли при желании подпалить кого-нибудь не хуже огнемета, а скрыться ей не давали. И тогда она ушла в себя, завернулась в темноту, стала вещью — так, как умеют это делать лишь создания тьмы. Осознав, что с ней произошло, огненоносные творцы с проклятиями потопали дальше, а она, для верности подождав немного, вернулась к нормальному существованию и отправилась по своим делам.

Может быть, ей удастся проделать такой фокус и сейчас?

Она попыталась найти эту темноту, обнаружить ее местонахождение, но свет этому мешал, и ее попытка закончилась неудачей. Вот только отчаиваться было еще рано. Она потратила малую частицу времени на то, чтобы успокоиться и сосредоточиться, а потом продолжила поиски.

Отыскивая в себе ту самую, внутреннюю, изначальную темноту, она подумала, что в ней хранятся воспоминания о том, кем она на самом деле является, и о многих других ее делах, совершенных для того, чтобы поддержать свою жизнь, с точки зрения простых людей — ужасных и преступных, но сейчас они, эти воспоминания, для нее были предпочтительнее тотального, прошивающего насквозь света.

И еще… вроде бы он стал ее слегка жечь? Или это ей пока лишь кажется? Скорее всего — кажется, но поторопиться все-таки стоит.

Она нащупала тропинку и пошла по ней в глубь своего сознания, так, словно оно было дремучим лесом. Она уходила по тропе ассоциаций и воспоминаний, ведомая неким шестым чувством, вдруг проснувшимся для того, чтобы вовремя подсказывать, куда сделать следующий шаг.

Вот, например, сейчас надо шагнуть сюда, где лежит давнее воспоминание о виденном некогда легендарном Блонде, агенте семь с половиной, умевшем, кроме самых заурядных свойств, вроде стрельбы с двух рук и безопасных падений с самой большой высоты, еще и очаровывать самого невзыскательного зрителя, оказавшегося свидетелем его манипуляций. Знающие люди говорят, что это весьма трудное дело. Чтобы всех, сколько их ни оказалось, и наповал.