Королевство гнева и тумана - Сара Маас

Эти слова затронули что-то во мне. Приоткрыли меня.

Возможно, они пробили брешь в невидимой преграде. Рука Тамлина беспрепятственно прошла сквозь нее. Потом он и сам пересек границу между хаосом и порядком, между опасностью и безопасностью.

Тамлин упал на колени, спрятав лицо в ладонях.

– Прости меня. Прости меня, – шептал он.

Я не могла унять дрожь.

– Я попытаюсь, – выдохнул он. – Попытаюсь стать лучше. Я не… Иногда мне не совладать с собой. Со своим гневом. Сегодня был… отвратительный день. И дурацкая десятина, и вообще. Давай забудем этот день, оставим его позади и пойдем дальше. Прошу тебя.

Я не противилась, когда он обнял меня и окутал своим теплом. Тамлин уткнулся в мою шею. Его губы оказались под моим затылком. Я слышала его слова ушами и ощущала их кожей. Общаясь телами, мы с Тамлином всегда лучше понимали друг друга. Потому и сейчас он предпочел говорить, не отрывая губ от моей шеи.

– Я не смог тогда тебя спасти. Не уберег от них. А когда ты сказала, что я тебя топлю… Чем я лучше их?

Наверное, сейчас нужно было сказать, что те слова вырвались у меня сгоряча… Но нет, я произнесла их от всего сердца. Или от остатков сердца.

– Я попытаюсь стать лучше, – повторил Тамлин. – Прошу тебя, дай мне время. Дай мне… пройти через все это. Пожалуйста.

«Через что тебе нужно пройти?» – хотелось мне спросить. Но язык не слушался. Я вдруг поняла, что за все это время ничего не сказала. Поняла, что Тамлин ждал моего ответа, а мне было нечего ответить.

И тогда я обняла его, поскольку сейчас могла говорить только на языке тела.

Тамлину хватило такого ответа.

– Я виноват. Прости, – в который раз произнес он и еще несколько минут подряд твердил эти слова.

«Фейра, ты и так отдала достаточно».

Наверное, он прав. Наверное, у меня больше не осталось ничего, что я могла бы отдать.

Я взглянула поверх его плеча. Стена позади нас покрылась брызгами красной краски. Ее струйки сползали по растрескавшимся деревянным панелям. Как струйки крови.

Извинения Тамлина продолжались несколько дней. Он истосковался по мне и не сдерживал своих желаний. Мы предавались любовным утехам утром и по ночам. Он ласкал меня руками, языком, зубами. Здесь мы обходились без слов, а потому и сложностей не возникало. Всего остального мы старались избегать.

Однако Тамлин сдержал слово.

Число караульных во время моих прогулок уменьшилось. Совсем они не исчезли, но не следовали за мной по пятам. Я даже проехалась верхом одна, без сопровождающих. Правда, я знала: конюхи доложили Тамлину, во сколько я выехала и когда вернулась.

Тамлин ни разу не упомянул о воздушной преграде, устроенной мною. Я тоже молчала. Отношения между нами только-только наладились, и несколько слов могли все испортить. Зачем искушать судьбу?

Мелькали дни, похожие один на другой. По большей части Тамлин куда-то уезжал, а когда возвращался, ничего мне не рассказывал. Я давно перестала донимать его вопросами. Он – защитник. Таким был, таким и останется. В своей прежней – холодной, жестокой и безрадостной – жизни, когда мне самой приходилось защищать и защищаться, я мечтала о подобном спутнике. И потом, попав сюда, я нуждалась в том, кто способен растопить лед моих горьких лет, прожитых под вечной угрозой голода.

Я не отваживалась себя спросить, кого сейчас хочу видеть рядом и в ком нуждаюсь. Думать о том, кем стала сама, я тоже не отваживалась.

Чтобы не томиться от безделья, я проводила дни в библиотеке. Упражнялась в чтении и письме. Училась строить все более прочные заслоны в своем разуме. Иногда проверяла, могу ли окружить себя невидимой стеной плотного воздуха. Окружала и наслаждалась удивительной тишиной, пока та не начинала звенеть в голове и во всем теле.

Бывали дни, когда я вообще ни с кем не разговаривала, даже с Асиллой.

А ночи легче не становились. Каждую ночь я просыпалась в поту, дрожа после очередного кошмара. Как хорошо, что Тамлина не было рядом и он этого не видел. И я не видела его проснувшимся в таком же состоянии. Или в зверином обличье, после того как он до утра с рычанием бродил по поместью, ожидая неведомых угроз. Чем я могла помочь, когда сама являлась источником большинства его страхов и тревог?

После дня уплаты десятины прошло две недели. Тамлин вернулся и сказал, что несколько дней проведет дома. Я решила попытаться откровенно поговорить с ним. Я задолжала эту попытку и ему, и себе.

Мне показалось, что и он настроен на разговор. Впервые за все это время… ход событий возвращался в привычное русло. Или – в более-менее привычное.

Утром меня разбудили негромкие, но сердитые голоса, доносившиеся из коридора. Кто-то ругался у двери моей комнаты. Я снова закрыла глаза, вдавила голову в подушку и поплотнее натянула одеяло. Несмотря на наши утренние любовные игры, я вставала значительно позже. Бывало, что валялась в постели до самого полудня.

Из коридора донеслось знакомое рычание, и я открыла глаза.

– Убирайся, – требовал от кого-то Тамлин.

Ответ того, кому он угрожал, был совсем тихим. Слов я не разобрала.

– Последний раз тебе говорю…

Я услышала голос собеседника Тамлина, и у меня волосы встали дыбом. Разглядывая татуировку на левой руке, я мысленно сосчитала прошедшие дни. Нет, этот день не мог прийти так быстро!

Откинув одеяло, я выпрыгнула из постели и бросилась к двери, не сразу сообразив, что на мне нет никакой одежды. Благодаря Тамлину, искромсанная ночная одежда валялась в другой половине комнаты. Не осталось даже легкого халатика. Тогда я схватила простыню, завернулась в нее и приоткрыла дверь.

Тамлин и Ризанд стояли неподалеку. Услышав скрип двери, Риз повернулся ко мне. Улыбка на его лице погасла. Его глаза придирчиво оглядывали меня.

– Фейра, тебя никак здесь плохо кормят? – спросил он.

– Что? – взревел Тамлин.

Фиолетовые глаза Ризанда сделались холодными.

– Идем, – сказал он, протягивая мне руку.

Тамлин подскочил к Ризанду. Я вздрогнула.

– Убирайся, – в который уже раз произнес Тамлин, указывая в сторону лестницы. – Она придет к тебе, когда будет готова.

Ризанд сдул невидимую пылинку с рукава Тамлина. Отчасти меня восхищало его самообладание и смелость. Если бы зубы Тамлина щелкали на расстоянии пальца от моего горла, я бы обмерла со страха.

Риз мельком взглянул на меня:

– Нет, не обмерла бы. Если твоя память мне не изменяет, когда зубы Тамлина оказались рядом с твоим горлом, ты влепила ему звонкую пощечину.

Я нахмурилась и тут же поставила в мозгу крепкий заслон.

– Рот свой закрой! – потребовал Тамлин, становясь между нами. – И убирайся отсюда.