Сбежавшая невеста - Морин Чайлд

Два часа в пути, и Джульетта снова жаждала остановки. Она не лгала, когда говорила Мику, что ездит верхом с детства. Но она никогда не проводила в седле несколько дней без перерыва.

И последняя ночь в отеле едва ли может считаться перерывом.

Мысленно возвращаясь к сцене с Энрике до того момента, когда Мик ворвался в комнату, Джульетта готова была избить себя. Вместо того чтобы бороться за свою свободу, она пятилась, как испуганный ребенок. И этому не было прощения.

Она так много мечтала о своей собственной жизни, о том как будет все решать сама. Но когда настало время защитить себя… у нее не хватило мужества. Если бы Мик вовремя не вошел, сейчас бы она скакала в «приятной» компании с Энрике.

— Ты в порядке?

Джульетта подняла глаза и увидела, что Мик вернулся назад и теперь скачет рядом, озабоченно глядя на нее. В свете восходящего солнца следы вчерашней стычки на его лице вырисовывались еще отчетливее, и Джульетта поморщилась.

«Он был избит из-за нее! Его могли убить! И все потому, что она вела себя так трусливо! Совсем не приятно узнать такое».

— Я в порядке, — огрызнулась Джули и тотчас пожалела о своем тоне.

Удивление и разочарование отразились на его лице.

— Прошу прощения, мадам!

— Прости меня, Мик, — сказала девушка со вздохом, не отрывая глаз от холки лошади, — это все потому, что, когда я смотрю на твое лицо, я становлюсь злой. — Джули подняла глаза на него.

Его губы искривились, одна бровь немного приподнялась.

— Подумать только! Это я должен злиться на тебя. Разумеется, я не тот, на кого всегда приятно посмотреть, но, насколько мне известно, ты — первая, кто приходит в бешенство просто взглянув на меня.

— Я не то хотела сказать…

— Надеюсь, что не то, потому что я все равно ничем не могу помочь.

Он усмехнулся и взлохматил волосы.

— И я не знаю, как мне сказать Шеду и Джерико, чтобы они начали носить мешки на головах. Джули слегка улыбнулась:

— Вы трое не настолько похожи, так что не стоит беспокоиться.

— Немногие могут различить нас.

— Они плохо смотрят, — она отвела взгляд и прошептала, — ты намного красивее братьев.

Мик закашлялся, но ничего не сказал. Лошади продолжали идти медленным шагом. Джули наблюдала за игрой солнечного света на листьях деревьев. При их приближении птицы взлетали, их хриплые голоса наполняли воздух.

«Почему я струсила? — спросила она себя. — Почему вела себя так глупо?»

После долгого молчания Мик спросил ее:

— Все же, как получается, что тебе становится не по себе от одного взгляда на мою рожу?

Ей нужно было облегчить душу, и она решила признаться:

— Твои синяки и ссадины после драки — как немой укор.

Он машинально тронул свой подбитый глаз.

— Дьявол, иногда мои родные братья отделывали меня и получше.

— Это не то, что я имею в виду.

— Так что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Джули почти улыбнулась. Она уже привыкла, что Мик был рядом, и ей было приятно снова услышать, как он кричит на нее. Но его чуткость и понимание заставляли ее чувствовать себя еще хуже.

— Я имею в виду, что это из-за меня тебя так избили, — Джули быстро взглянула в его лицо и выкрикнула, не дожидаясь, пока он прервет ее. — Тебя могли убить из-за меня! А я была бесполезна.

У Мика глаза полезли на лоб.

— Что ты подразумеваешь под словом «бесполезна»?

— Я подразумеваю, что я струсила! — Джульетта сплюнула, точно само это слово было невкусным.

— Струсила?!

— Si! Когда Энрике вошел, я ничего не сделала. Ничего! — она крепче сжала поводья. — Было так, будто мое тело окоченело. Я не могла двигаться. Это вдруг стало так реально!

— Что?

— Моя бабка… Энрике… Мой отец… — Девушка задрожала. — Дон Виценте — все. Я была так испугана! Такая cobarde. — И, презрительно усмехнувшись, добавила, — в любом языке «трус» — очень уродливое слово.

Мик уставился на нее. Поводья свободно лежали в его пальцах, как будто он забыл о дороге. Надолго воцарилась тишина, нарушаемая только чавканьем лошадиных копыт по грязи.

«Трус? Струсила? Она? — Он поймал ее взгляд до того, как Джули опустила глаза, и в первый раз заметил страх, который там затаился. — Как долго она казнила подобными глупыми мыслями? — недоумевал Мик. — Ведь Джульетта была одной из самых храбрых женщин, которых он когда-либо встречал».

Трудно представить, как можно мириться с семьей, в которой Джульетта Даффи жила много лет. Однако она это делала, и ей удалось не уподобиться им. — И тут его осенило: Почему бы тебе не сказать это вслух!?»

— Я не знаю, как, черт возьми, ты можешь так думать о себе? Ты — трусиха? — он ждал, пока девушка посмотрит на него. — Ты спасла мою шкуру, ты понимаешь это?

— Да, но этого недостаточно.

— Большое спасибо! — крикнул он, и ее лошадь, отскочив испуганно в сторону, встала на дыбы. — На мой взгляд, этого было более, чем достаточно. Если бы ты не ударила Энрике, этот мерзавец запросто меня прирезал бы!

— Ты не понимаешь, — сказала она, и у Мика мурашки пошли по коже от теней в ее глазах, — я слишком долго ждала. Тебя… своего друга. Я едва могла двигаться.

«Друг!» Это слово ранило его, хотя, сказал себе Мик, ему следует быть благодарным и за это. Не ее вина, что он хотел большего.

— Не казни себя так, Джули. С моей точки зрения ты действовала великолепно.

— Нет! — девушка твердо покачала головой. — Ты слишком добр, Мик, нельзя быть таким. Есть еще Карлос, о нем нельзя забывать.

— Не беспокойся о нем.

— Теперь это уже неважно.

— Хм?

Джули глубоко вздохнула:

— Прошлой ночью, после встречи с Энрике, мне было видение.

— После встречи с Энрике? — Мик, прищурившись, смотрел на нее, не совсем уверенный, куда она клонит,

— Si. Я увидела конец этого… путешествия. Несмотря на наши усилия, я все равно достанусь дону Виценте. Я знаю, это точно, я чувствую это.

Мик сжав зубы, боролся с собой. Ему было то же самое видение, только он посчитал его ночным кошмаром. Но неважно, что они видели, этого не должно случиться. И теперь он должен убедить в этом ее.

— Этого не случится, Джули! Клянусь.

Вымученная улыбка тронула ее губы.

— Я знаю, ты стараешься, Мик. Но моя бабка слишком сильна. А мой отец не заботится о том, что со мной будет.

— Черт возьми! — он дотянулся до нее и схватил за руку, заставляя остановить лошадь.