Коварная любовь Джабиры - Шахразада

Похититель Василике перебрался через груду тел у выхода из лагеря и легко, словно не ощущая тяжести своей ноши, побежал в сторону пологого холма, у подножия которого были привязаны вьючные верблюды. Василике взглянула на вершину холма, и у нее перехватило дыхание при виде выделявшейся на фоне светлеющего неба, одетой в черные одежды фигуры всадника, восседавшего на спине вороного арабского жеребца. Василике подумала, что он похож на героя волшебной сказки. Кто это? Неужели тот самый наводящий ужас разбойник – Горный Лис? Сердце Василике отчаянно билось, она не могла отвести глаз от этого зрелища. И тут ее рассудок стал заволакивать туман. А потому она не увидела, как всадник спустился с холма, ведя в поводу другую лошадь, которая предназначалась для человека, державшего Василике на руках.

– Не беспокойся, мой верный Гарун, – улыбнулся Мирджафар, выразительно качнув на руках свою прелестную ношу. – День прошел не зря: караван базилевса почти не пострадал, а дочь императора – моя пленница.

– Дочь императора… – Чернокожий гигант с любопытством взглянул на обмякшую Василике. – Пока, похоже, все идет по плану… Мы возвращаемся, господин?

– Нет, мы продолжаем путь. Нам с тобой, мой друг, предстоит недолгое расставание. Ты будешь сопровождать караван. Пусть эти овцы думают, что они идут прямиком в логово разбойников. Проследи, чтобы раненые получили помощь и чтобы стража смогла «ускользнуть» из лап «разбойников». Оставь с собой достаточно людей.

– Хорошо, что твоя добыча нас не слышит…

Мирджафар кивнул. Когда Гарун ускакал, он с трудом поднялся в седло, стараясь усадить бездыханную пленницу перед собой как можно удобнее. Держа в одной руке уздечку, а другой прижимая к себе девушку, принц тронул недовольного двойной ношей Ифрита в обратный путь.

Даже сквозь одежду он чувствовал тепло стройного тела принцессы, прикосновение ее бедер и ягодиц к своим ногам; видел перед собой грациозный наклон точеной головки, плавный изгиб шеи, а порой, когда налетавший ветерок трепал край косынки девушки, – очаровательное розовое ушко, казавшееся в свете восходящего солнца полупрозрачным, будто сделанным из изысканного матового стекла.

Рука принца еще крепче обвила стан пленницы. Та, должно быть, уже пришла в себя – она стала вырываться из крепкого кольца рук. Но он прижал ее к себе так, что девушка едва могла дышать, не то что сопротивляться или оглядываться.

Мирджафар задумался. Сможет ли он долго скрывать, что Горный Лис и шейх Титтери – одно и то же лицо? Поверит ли Василике, что ее похищение не более чем спектакль, что ей не просто нечего бояться – что и сам спектакль затеян именно для ее безопасности? Тело девушки обмякло и стало оседать под его рукой. Принц понял, что она вновь потеряла сознание. Не всякому мужчине по силам выдержать такую встряску. А уж женщине, слабой и разбалованной…

Эта мысль не на шутку встревожила Мирджафара, он крепко прижал к себе безвольное тело принцессы и пришпорил Ифрита.

Когда Василике очнулась, они все еще были в пути, а рука похитителя по-прежнему крепко обвивала ее талию. Его прикосновение жгло, как раскаленное железо; в душе клокотали ненависть и возмущение. Аллах свидетель, она, не раздумывая, убила бы этого дикаря за все то, что он сегодня сотворил!

Девушка попыталась обернуться, чтобы увидеть лицо бандита. Но глаза ее наткнулись лишь на синий, изрядно запыленный платок. Девушка прошипела сквозь зубы:

– Убери руку, я и сама сумею удержаться на лошади, а бежать мне все равно некуда.

Мирджафар только усмехнулся в ответ и еще крепче стиснул ее; его ладонь снова скользнула вверх, подбираясь к груди принцессы.

– Сын ишака, ублюдок гремучей змеи! Негодяй! Ты не имеешь права прикасаться ко мне! – взорвалась Василике.

– Ошибаешься, красавица, – прошептал Мирджафар, стараясь утаить голос, – я имею право на все, что мне вздумается. Ты – моя пленница, мой военный трофей, и для твоего же блага лучше не забывать об этом.

Однако то была чистая ложь: принцесса Василике принадлежала не ему, а его брату.

Как поступит с ней брат? Отправит в свой гарем? Пополнит сокровищницу красавиц? Решится назвать ее своей женой и, отдав положенные почести, запрет в верхних покоях Дворца Страстей? В любом случае ей предстоит нелегкая жизнь.

Василике украдкой разглядывала своего похитителя. Тот казался погруженным в раздумья и не замечал ее внезапного любопытства. Его волосы скрывал темно-синий немес, но, судя по бровям и ресницам, они были черными. Кожа имела бронзовый оттенок, однако Василике показалось, что это просто густой загар. Глаза сияли матовым антрацитовым светом – они были не просто темными, а угольно-черными, как беззвездная ночь в пустыне.

Черты лица похититель прятал под вторым синим платком. Девушка подумала, что ей все равно, каков он, что ей достанет одних этих черных глаз, чтобы узнать его в любой толпе. Какое-то смутное воспоминание потревожило ее разум – и исчезло, так и не оформившись.

Принц излучал спокойную, уверенную силу, а в седле он держался так, словно родился в нем. Вопреки пылавшей в душе ненависти девушка почувствовала невольное уважение к нему и поняла, что, как бы она ни относилась к своему врагу, считаться с ним придется. Ей понадобятся вся ее хитрость и смекалка, чтобы обмануть его, сбежать… и, если на то будет воля Аллаха, отомстить.

Между тем унылый пейзаж предгорий и бурых холмов сменился зарослями мимозы, оливковых и пробковых деревьев. Мирджафар изредка останавливал коня у обложенных камнями колодцев, чтобы наполнить бурдюк, и Василике жадно припадала к воде. За все время пути они лишь раз перекусили пригоршней оливок и козьим сыром.

Наконец, когда стало смеркаться и на землю легли длинные тени, Мирджафар решил устроить привал. Он быстро развел огонь, вскипятил воду, приготовил мятный чай, и они скромно поужинали, снова сыром и оливками. Затем расстелил на земле толстое одеяло, лег и жестом указал Василике на место рядом с собой.

Измученная девушка с тоской подумала о теплом одеяле, но она вполне резонно опасалась, что он задумал что-то недоброе.

– Ну же, красавица, ложись скорее, – приказал похититель. – Я очень устал, а это единственный способ быть уверенным, что ты не сбежишь, когда я засну.

– Мне противно твое прикосновение, – ответила девушка, и ее передернуло. – С меня довольно и того, что весь день, пока мы ехали, я терпела эту пытку.

– Тебе больше понравится быть связанной по рукам и ногам и спать на холодной земле?

– По крайней мере, мне не придется вздрагивать от омерзения всякий раз, когда меня касаются твои руки.

Принц покачал головой. Почему-то он не готов был к подобному отпору, не думал, что ему придется укрощать девушку, словно строптивое животное.

– Так ты отказываешься лечь рядом со мной? – сухо спросил он.

– Да, – тряхнула головой Василике.

– Что ж, как хочешь… Эй, Хасдай! – почти не повышая голоса, позвал Мирджафар.