Загадка о русском экспрессе - Антон Кротков

Князева вела себя не как избалованная знаменитость — была удивительно проста и душевна в общении, хотя все видели лежащий рядом с ней на столе надорванный конверт с вензелями императрицы.

В первый же вечер официанты накрыли в салоне великолепный стол, сервировав его дорогим фарфором и столовым серебром, но Князева откровенно призналась новым друзьям, что не любит великосветской церемонности. Так что вечер они провели в ее купе за чашкой чая.

Очень долго разговор вертелся вокруг хозяйки. Всем, конечно, хотелось послушать ее рассказы о себе. Но затем стали возникать и другие темы. Журналист завел разговор про странного офицера из первого двухместного купе, который сторонится их компании и никогда не расстается с рыжим портфелем.

— Не при дамах будет сказано, но он даже в уборную с ним ходит.

Видя, что ему не очень-то верят, Медников обиженно воскликнул:

— Клянусь! Сам видел.

— Интересно, что у него в портфеле, что он так за него волнуется? — задался вопросом «кавалер» и предложил: — Можно пригласить загадочного «мистера икс» к нам, тогда мы узнаем его тайну.

Однако никто, кроме сразу насторожившегося Сапогова, не обратил внимания на это предложение, и вечер продолжился в прежнем составе. Разошлись по своим купе далеко за полночь.

Среди ночи Сергей проснулся, чтобы сходить в уборную. В коридоре горел приглушенный ночной свет. Собираясь выйти из туалетной кабинки, Сапогов вдруг услышал за дверью чей-то сердитый голос. Неизвестный отчитывал кого-то на повышенных тонах:

— Как же вы посмели?! Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что все можете купить. Еще есть на свете порядочность, и не все продаются… Право, не знаю, что мне теперь с вами делать… Когда мы приедем в Могилев, мне придется сообщить о вас в контрразведку фронта. Надеюсь, вы сможете оправдаться…

Тот, к кому обращался строгий господин, хранил молчание. Объяснение происходило, видимо, в коридоре, либо дверь в расположенное по соседству с туалетом купе была приоткрыта. Но ближайшее двухместное купе занимал курьер, везущий секретные документы! Сергей заволновался, ведь разгадка интересующей его тайны могла находиться всего в нескольких шагах отсюда. Но по закону подлости между сыщиком и будоражащем его воображение открытием вдруг возникла преграда в виде дверной защелки, которая заела в самый неподходящий момент. Сергей пытался справиться с упрямой задвижкой и невольно начинал нервничать, понимая, что надежды на успех тают с каждой секундой. Когда же наконец ему удалось справиться с чертовым замком и вырваться из туалетной кабинки, Сапогов едва не столкнулся с незнакомым господином довольно крепкого телосложения.

— Я Ретондов Савва Кузьмич, представитель Центрального военно-промышленного комитета,[16]— приподняв шляпу, представился незнакомец и объяснил, почему он здесь: — Варвара Дмитриевна пригласила меня ехать с нею до Петрограда. Правда, я опоздал. Пришлось догонять поезд на автомобиле.

Несколько полков пятого кавалерийского корпуса и приданная им батарея конной артиллерии стремительным маршем двигались в сторону фронта. Это были свежие, полностью укомплектованные части, только накануне выгрузившиеся из эшелонов. Их командирам было не занимать энтузиазма, но не хватало боевого опыта, иначе они не загнали бы свои эскадроны в овраг. Впрочем, кого им было опасаться так далеко от передовой?! Под утро колонна на несколько верст растянулась по длинному, извилистому руслу пересохшей реки, ведь со времен монгольских нашествий бывшие речные русла служили основными дорогами для кавалерии.

Через десять верст полки должны были соединиться с другими частями корпуса, которые уже стояли лагерем под кроной густого соснового леса в ожидании приказа о выдвижении на рубеж атаки. В высоких штабах было запланировано, что конники, усиленные броневиками, должны атаковать на острие запланированной наступательной операции — прорвать австрийский фронт, создав брешь, в которую затем ринутся массы пехоты.

Естественно, вся информация о переброске кавалерии и местах ее сосредоточения вблизи передовой была строго засекречена. Однако неожиданно всадники услышали странный нарастающий гул. Первыми черную точку на горизонте заметили казаки из боевого охранения, которые ехали в стороне от колонны по высокому берегу. Они успели сообщить офицерам о приближении аэроплана. Еще оставалась надежда, что это случайная встреча с одиночным воздушным разведчиком. Но затем из-за кромки дальнего леса появились еще две точки. Тройка австрийских «альбатросов» шла к цели. Достаточно крутые берега речного русла не позволяли собранной в тесные порядки кавалерии быстро рассредоточиться.

В первом заходе вражеские летчики использовали только пулеметы. Плотность всадников, сгрудившихся в узкой лощине, была такой, что пилоты аэропланов не утруждали себя тщательным прицеливанием. Снижаясь, каждый пилот небрежно нажимал на гашетки двух своих синхронизированных с шагом винта пулеметов, и почти каждая выпущенная пуля находила себе жертву.

Во втором заходе в ход пошли бомбы. От первых разрывов лошади в панике заметались по узкому оврагу, вставая на дыбы, сбрасывая своих седоков и топча их копытами. Произошло страшное смятение и свалка, от которых погибло гораздо больше людей, чем от неприятельских бомб и пуль. Взбесившиеся лошади неслись по оврагу диким табуном, а сверху на них продолжали пикировать аэропланы, похожие на ярко раскрашенные цирковые балаганы. Освободившись от бомб, экипажи снова и снова снижались и поливали бегущих пулеметным огнем.

Когда самолеты улетели, чтобы заправиться и пополнить боезапас, кавалеристским командирам кое-как удалось собрать сильно потрепанные части и восстановить порядок. Пришло время подводить трагические итоги. Всего за полчаса было убито и ранено 256 человек, еще более внушительными оказались потери в лошадях.

Но вскоре «альбатросы» вернулись, и бойня повторилась. Летчики продолжали методично «выкашивать» кавалерию, даже когда ее остатки уже выбрались из оврага. Всадники пытались галопом уйти за ближайшие холмы, но почти никому это не удавалось. Так во время одной из штурмовок отряд примерно человек в сорок в панике помчался в поле. Их преследовали два самолета. Они снизились до 50 метров и пулеметным огнем полностью уничтожили всю группу.

Через три часа избиения кавалерийские полки фактически перестали существовать как организованная боевая сила. Командир корпуса и его штабные офицеры погибли. Все были уверены, что это измена. На следующий день место боя посетил сам командующий фронтом Брусилов. Он потребовал, чтобы контрразведчики как можно быстрее нашли вражеского агента, организовавшего это побоище.

* * *

Двести верст от Житомира до Киева, которые в довоенное время поезд преодолел бы часа за четыре, они покрыли за девять с половиной часов. В Киеве на платформе Сергей впервые с момента отъезда увидел напарника. Прогуливающейся походкой Дураков профланировал мимо, демонстрируя Сергею, что находится поблизости и в любой момент готов прийти на помощь.