Завет - Гейл Линдс

— Это дом моего отца, — сказала Дженни, приглашая Браво войти внутрь.

— Разве Донателла не станет искать нас здесь в первую очередь?

— Окрестности патрулируют ребята из частной охранной фирмы. Все они бывшие полицейские, знают всех жителей в округе в лицо.

Браво удивила ее легкомысленность.

— Не думаешь же ты, что это остановит Донателлу?

Она услышала в его голосе вызов и ответила:

— Полагаю, в данной ситуации решать не тебе.

— После того ада, через который нам только что пришлось пройти, я на твоем месте не стал бы подвергать нас еще большей опасности. По-моему, нам надо убраться отсюда как можно скорее.

Дженни вставила ключ в замок и открыла дверь.

— Я страж ордена, и в мои обязанности входит защищать посвященных и членов совета. — Она шагнула вперед и, остановившись на пороге сумрачной комнаты, обернулась, взглянув ему в глаза. — Я обещала твоему отцу, что стану защищать тебя. Но если ты отрекаешься от ордена, отказываешься от всего, для чего готовил тебя Декстер… что ж. Я сделала все, что могла.

Пятнышки солнечного света на лице придавали ей едва уловимое сходство с хищной птицей. Глаза горели непреклонной решимостью. Если она и притворялась, то делала это очень искусно. Браво отвернулся, словно намереваясь уйти. Он хотел проверить, насколько серьезны намерения Дженни.

— Неужели ты забыл про очки? Если ты сейчас повернешься и уйдешь, то уж точно никогда узнаешь, для чего они понадобились твоему отцу.

Браво обернулся.

— Где же орден сейчас, когда мы так нуждаемся в помощи? Где его хваленые возможности? Неужели нет безопасного убежища, где мы могли бы укрыться?

— Полагаю, тебе сейчас следует сосредоточиться на решении других вопросов, — холодно сказала она. — А с безопасностью предоставь разбираться мне.

— Если бы я предоставил тебе разбираться с Росси, то был бы сейчас мертв.

— Действительно. Что же, видимо, моя помощь действительно не нужна.

Дженни отвернулась, и Браво успел заметить мелькнувшую на ее липе обиду. Он молча смотрел, как она исчезает в темноте.

— Почему ты не хочешь рассказать мне правду? — крикнул он ей вслед.

— С чего ты взял?

Конечно, он мог и в самом деле развернуться и уйти. Но Росси мертв, и забыть об этом так просто не получится. Сделанного не воротишь, сказал Браво сам себе. Конечно, можно вернуться в Париж, к прежней жизни. Это ведь так просто…

«Так просто» не получится. Браво чувствовал, что не может сдвинуться с места, не может бросить Дженни, развернуться и уйти отсюда один. Он вспомнил об отце, о том, как сильно заблуждался на его счет, как превратно судил обо всех его поступках. Он ведь позволил собственному эгоизму заслонить очевидную истину. Его отец посвятил себя настолько серьезному делу, что Браво чувствовал и свою причастность. И все же величайшей глупостью было бы вступить в бой и продолжить битву, которую всю жизнь вел Декстер, только лишь из чувства вины. Нет, пора оставить мертвых в покое. Он примет вызов, только если поймет, что действительно способен на это.

Поддавшись порыву, Браво шагнул через порог и устремился в темноту. Он миновал небольшую прихожую, где висели на деревянных крючках шляпы, кепки, ветровки и свитера. Из прихожей он попал в просторную кухню в деревенском стиле; посередине располагался островок мебели из светлого бука и гранита, вдоль стен выстроились бесчисленные буфеты, под старомодным окном-фонарем стоял мягкий угловой диванчик. Они молча стояли, прислушиваясь к скрипам и шорохам старого дома.

За окном сгущались сумерки, темно-синие тени ползли по каменным плитам перед домом, сплетались с густым кустарником в саду. Зажглись фонари; лимонно-жёлтые пятна света расплывались неопределенными призрачными фигурами в поднимавшемся от земли тумане. Где-то поблизости залаяла собака; вспыхнули и исчезли за поворотом фары проехавшей машины. Щелкали цикады.

Браво смотрел на Дженни, а она внимательно оглядывала окрестности. Он догадался, что она пытается оценить положение, перебирая в памяти подъезды к дому. Дженни планировала дальнейшие действия с мастерством профессионального игрока в покер, берущего в расчет не только карты на руках, но и возможные будущие ходы противника.

— Ты голоден? — спросила она спустя какое-то время.

— Да, но, честно говоря, я бы охотно предпочел еде горячий душ.

Как только эти слова сорвались с его губ, Браво понял, что капитулировал окончательно.

Дженни молча провела его к двери, за которой оказалась обычная деревянная лестница, ведущая вниз. Она прикрыла дверь и включила свет. Браво увидел внизу ковер цвета морской волны, закрывающий весь пол, изогнутый подлокотник кожаного дивана, кусочек выкрашенной в бледно-зеленый цвет стены. Спустившись по ступенькам, он отметил, что в помещении царит безукоризненный порядок. Кроме дивана, вдоль стен стояли еще кое-какая мебель, холодильник, отдельная морозильная камера, плита с четырьмя горелками, большая мойка, комод с выдвижными ящиками. Обстановка производила впечатление спартанской, обезличенной, словно больничный номер для посетителей. Окон не было — только металлические вентиляционные решетки. Холодный рассеянный свет флуоресцентных ламп поглотил все теплые оттенки.

Дженни подвела его к двери, за которой размещалась маленькая ванная комната с металлическими стенами. Войдя внутрь, Браво сорвал с себя грязную, изорванную почти в лохмотья одежду. Потянувшись к ручке душа, он мельком увидел свое отражение в зеркале и замер, пораженный. Он был весь в распухших кровоподтеках, ссадинах, каких-то синюшных пятнах. Неестественно розовое лицо сплошь покрывали синяки и рваные царапины. Браво с трудом узнал себя в этом жутком отражении, но не только из-за бесчисленных синяков. В глазах, смотрящих на него из зеркала, застыло особенное, ни на что не похожее выражение, которое он так хорошо знал с детства. Во взгляде Декстера сквозила бездна, когда он собирался в очередную загадочную командировку. Будучи ребенком, Браво не понимал, что означает этот взгляд. Теперь ему все было ясно. В такие моменты отец, окончательно отвернувшись от обычного мира, возвращался мыслями в Voire Dei.

Морщась от боли, Браво включил душ. Но струи горячей воды оказались на удивление приятными. Выйдя из душа, он нашел на туалетном столике сложенную аккуратной стопкой чистую одежду. Наверное, из гардероба погибшего отца Дженни, решил он. Открыв шкафчик с аптечкой, Браво нашел мазь с антибиотиком и бинты. Обработав порезы и синяки везде, кроме спины, он надел белье и брюки цвета хаки, открыл дверь и выглянул из ванной.

Дженни тоже побывала в душе, — видимо, где-то в другой части дома. Теперь на ней были черные джинсы, черная же майка и туфли на тонкой подошве из такой мягкой кожи, что они напоминали балетные тапочки. Она смыла с лица всю грязь прошедшего дня, зачесала назад распущенные влажные волосы; они струились по спине, доходя до лопаток, блестели, словно бронзовый шлем. Четко очерченный подбородок, из-за которого Дженни казалась такой целеустремленной, даже упрямой, придавал еще большую законченность ее красоте. Это необычное сочетание силы и мягкости в ее облике нравилось Браво. Теперь он был уже вполне уверен: встреть он Дженни на какой-нибудь вечеринке у знакомых, ни за что не ушел бы, не познакомившись. Он одернул сам себя. Пока что они совершенно чужие друг другу люди, и он понятия не имеет, насколько можно ей доверять. Конечно, ей доверял отец, — настолько, что поручил позаботиться о сыне. Но этого было недостаточно.