Дивная золотистая улика - Ирина Комарова

– А у вас есть предположения, в чью именно голову пришло «такое»?

Марина открыла рот, закрыла его, потом отрезала:

– Нет.

– Ваши мама и тетя предполагают, что это могла быть Сантана, – осторожно подсказала я.

– Ой, нашли кого слушать! Да они Сантану сейчас будут обвинять во всем, что бы ни случилось. И авария на железной дороге из-за Сантаны, и лампочки в подъезде Сантана ворует, и если вдруг землетрясение начнется – тоже ее рук дело будет. Даже имени ее спокойно слышать не могут.

– А вы? Вы относитесь к ней иначе?

– Я ее ненавижу! – отчеканила Марина. – Но это не мешает мне рассуждать здраво. Сантана, хоть она и дура, придумала бы что-нибудь поумнее этой оперетты.

– А, по-моему, и так все очень хорошо придумано, – возразила я. – Вашей маме грозит арест, ваш отец поверил, что она на него покушалась, и теперь он освобожден от моральной, так сказать, ответственности… я имею в виду, что теперь он уже не человек, разрушивший семью, а жертва. Для Сантаны все складывается как нельзя лучше.

– Да я не о смысле говорю, а об исполнении. Зачем Сантане идти к какому-то бомжу? Что, вокруг нее мужиков мало? Это же просто нелепость, что в милиции ему поверили. Повезло, на такого же идиота, наверное, попал. Подумайте сами: пришел бы к вам пьяный заморыш и начал рассказывать такие страсти, вы бы поверили?

В уме я согласилась с такой характеристикой Поршнева: действительно, определение «пьяный заморыш» подходило ему гораздо больше собственного имени и фамилии. Но я-то его видела и даже разговаривала. А Марина?

– Простите, а вы что, этого бомжа знаете? – осторожно спросила я, решив не уточнять, что бомж на самом деле не бомж, а просто алкаш.

Марина моргнула.

– Нет. Откуда?

– Но вы его назвали пьяным заморышем. А может это, как раз, здоровенный амбал? И трезвый?

– Так это мама… – девушка нервно поправила волосы. Она заметно растерялась, и мне это не понравилось. – Мама так сказала. Что он дохляк и заморыш. И что пьяный, тоже она. Сказала, что в милиции, в комнате дышать нечем было, так от него перегаром разило. Вот я и повторяю.

Что ж, объяснение логичное. Хотя мне все равно не слишком нравится. Ладно, это мы потом проанализируем, а пока вернемся к делу и попробуем зайти с другой стороны.

– Скажите, Марина, а ваши родители хорошо жили?

– Нормально, – она пожала плечами. – Не хуже других. По крайней мере, пока Сантана не появилась, за папой ничего такого не водилось.

– Вы очень на нее сердитесь?

– А как вы думаете? Главное, если бы она отца действительно любила, я, может, и смирилась бы. Но ведь там нет ничего, одно притворство! И не смотрите на меня так, я знаю, что говорю. Я ведь тоже в ресторане работаю, заместителем директора по общим вопросам…

– Простите, – я по-ученически подняла руку. – Извините, что перебиваю, но поясните, пожалуйста: заместитель директора по общим вопросам, что это означает? Каков круг ваших обязанностей?

– Это означает – во все бочки затычка, – коротко и доходчиво сформулировала Марина. – И круг обязанностей соответствующий. Предполагалось ведь, что ресторан ко мне отойдет со временем, как родительское наследство. Значит, я должна быть готова им управлять. Контроль за качеством продуктов – я, порядок в зале – я, клиента недовольного успокоить – я, документы в налоговую отвезти – опять я. Так что я этот ресторан знаю вот так, – она продемонстрировала мне пятерню с растопыренными пальцами. – И все, что в нем происходит, тоже. И я вам точно говорю, Сантана ресторан угробит. Потому что она не головой думает, а совсем другим местом. Начальника охраны нового взяла, такой мордоворот! И только ее слушает, на остальных плюет, даже на папу. Гад ползучий! А она с ним спит!

– Положим, этого вы знать не можете, – попыталась я остудить ее пыл.

– Почему не могу? У меня что, глаз нет? Или я вчера родилась? Видела я, как он ее в уголке лапал, а она аж повизгивала от удовольствия. Да она не только с ним, она со всеми подряд, со всеми мужиками в ресторане переспала! До последнего гардеробщика!

– Зачем ей? – не поверила я. – Тем более, гардеробщики. Она что, нимфоманка?

– Сантана – расчетливая авантюристка. Мама думала, что сотрудники ее поддержат, она хоть и в строгости людей держала, и работу требовала, но всегда справедливо к ним относилась. И зарплату хорошую платила, и в пенсионный фонд отчисления, все по-честному. Ее уважали все, ей верили… а как Сантана по их постелям проскакала, все словно разум потеряли – только и смотрят ей в рот. Про маму словно забыли.

– Но в таком случае Елена Юрьевна найдет сторонников среди женской части служащих, – предположила я.

– Ну да, женщины, конечно, за нее. Только их совсем немного в ресторане – две уборщицы и три судомойки. Мама предпочитала мужчин на работу брать. Они в декрет не бегают. И вообще, в мужском коллективе сплетен да интриг всяких меньше – так она считала.

Я в очередной раз вспомнила родную школу, наш практически женский «террариум педагогических единомышленников», и кивнула:

– В общем, правильно считала.

– Ну да, считала, считала и просчиталась. Девчата эту Сантану на клочки разорвать готовы, а толку?

– Понятно. А что вы думаете по поводу участия в этом деле Углянцева?

– Углянцева? – она вздрогнула. Помолчала немного, потом пробормотала, глядя в сторону: – Значит, мама все-таки решила вам сказать.

– Да, решила. Она была у нас сегодня днем.

– Понятно, – теперь Марина смотрела вниз, разглядывала ногти на холеных, ухоженных пальцах. – Углянцев это… это сложный вопрос.

Я ждала продолжения, а она молчала. Вы когда-нибудь пробовали молчать вот так, сидя напротив человека, который прячет от вас глаза? Поверьте, это очень тяжело! Неудивительно, что я не выдержала.

– Что же здесь сложного? Он хочет получит ваш ресторан. И все последние события развиваются в его пользу, разве не так?

– Так, – неохотно признала девушка. – Но я не думаю что это он. Надеюсь, что не он. Понимаете, – она, наконец, подняла голову, – я с ним знакома, давно. Только не хочу, чтобы мама об этом узнала! Обещайте, что вы ей не расскажете! Вообще никому не расскажете!

Я нахмурилась:

– Вы ведете себя несерьезно, Марина. Как я могу такое обещать? Разумеется, я не побегу от вас к Елене Юрьевне. Но своему руководству доложу о нашем разговоре со всеми подробностями. Как вообще можно скрывать такие вещи?

– Как-как, – Марина не стала спорить и настаивать, сама понимала, что ее требование по меньшей мере нелепое. – Очень просто. Никто же не знал, что так все получится. Мы познакомились больше года назад. Встречались недолго, месяца три, может, четыре. Он славный, Анатоль, – она невольно улыбнулась. – И ухаживает красиво, сейчас мало кто так умеет. Цветы дарит, подарки, безделушки всякие. Комплименты говорит. Настоящий роман, как в кино.