Взрослая колыбельная - Юлия Шолох
Шрифт:
Интервал:
Грамадий помогает по долгу службы, таких, как я, у него полдюжины. Белка разве что почти сестра, ну или, по крайней мере, настоящий друг, но вряд ли она чем-то поможет — сама в таком же положении. Может, и не нищая, но из многодетной семьи, которая ей уже отдала все возможное, теперь Белка сама по себе.
В этом мире, в отличие от моего родного, обучение не было организовано централизованно, каждый город решал его как мог. Проще говоря, собирались главы семей и решали, кто, когда и за какую плату будет обучать детей, живущих на их землях. Это станет одной из обязанностей местных Первых сыновей, когда они станут главами. Обязанностью жестокого и беспринципного лгуна Волина и циничного похабника Жегло.
Нет, о всяких неприятных вещах думать не хочу! А то взвою от тоски. Лучше думать, что все будет хорошо, тогда рано или поздно начнешь в это верить.
В день, когда весна окончательно вступила в свои права, не оставив следа от снега, произошло сразу два важных, на мой взгляд, события. С утра, на ярком солнечном свету, пронизывающем насквозь не только воздух, а, кажется, и ткани, и кожу, к Белке подошел Лад и сказал:
— Насчет медитации. Я наконец понял, что тебе поможет. Нашел похожий слушай в летописях. Слушай, что тебе нужно сделать: запрись на замок в безопасном месте. И помни, что ты там одна и тебе ничего не угрожает. Никто туда не зайдет и не помешает, пока ты не пустишь. Удачи.
Козырнул и ушел. Как-то несерьезно прозвучало, просто, что ли, но Белка задумалась, а после обеда сказала мне:
— Ладно, попробую.
Я была только за. Она так мучилась из-за своей медитации, которая не выходила, что нам приходилось мучиться вместе с ней. Опыт был назначен на послезавтрашний вечер, а местом выбран дом, в котором сдавались комнаты, прямо через дорогу от АТМа.
Тем же вечером ко мне подошла Лелька и передала записку — на плотном листе карандашом было написано с претензией на изящество:
«Сыскарь просит иномирянку прийти в ближайший рабочий день недели не позже восьми часов вечера в сыскной отдел по вопросу, о котором она хотела знать».
— Я попросила брата, он нашел твоего сыскаря, — призналась Леля. — Попросил с тобой встретиться и помочь. Ты в последнее время такая задумчивая, грустная, смотреть больно. А раньше веселая была, искрилась вся, как снежинка, столько надежды и веры в тебе светилось. Может, сыскарь тебе поможет хоть немного и ты станешь прежней?
— Спасибо, Леля!
Больше и сказать ничего не смогла. Неужели правда была веселой, а теперь будто молоко скисшее? И неужели это так заметно?
Была, правда, такая мысль — не ходить. Не хотелось ничего знать. Может, я потому и засыпаю, отказываюсь веселиться? Потому что не желаю ничего видеть и знать. Неужели просто ничего не знать, жить одной минутой — выход? Чем это поможет? Ничем. Просто трусость — переложить свои проблемы и сложности на другого или, как в моем случае, просто сбросить на землю — пускай валяются, пока кто-нибудь мимо не будет проходить да не подберет. Нет, нельзя. Мне никак нельзя грустить.
Следующим вечером я пошла на встречу.
Сыскарь Ахмат Холодный оказался на месте — тощий субъект с очень быстрыми глазами, которые, казалось, ни на миг не останавливались. И его нос шевелился почти как у кролика — быстро и смешно.
— Присаживайтесь, Катя. Помогу, чем смогу. Всегда рад.
На этом его набор фраз, похоже, себя исчерпал. Он попытался пододвинуть мне стул и при этом чуть не ударил локтем в живот. Кажется, встречаться с посетителями для него действительно занятие непривычное, слишком уж неловок.
— Чем могу быть полезен? — выдавил он напоследок, жмурясь, как будто в глаза бил яркий свет.
— Вы расследовали мое дело, верно? Понимаете, о чем я?
— Да, да, конечно. Расследовал. Как только тебя нашли, так и отправился. Все-все рассмотрел: и место происшествия, и окрестности. Ничего не упустил, можешь поверить. Ничегошеньки. Ты отчет читала? — с неожиданной каверзой в голосе спросил он.
— Да. Радетель давал.
— Так какие еще вопросы? Там все написано. С отчетами у нас строго, каждую мелочь нужно отобразить, чтобы ни-ни.
Нос зашевелился, губы дернулись вслед за ним. Поймай я сыскаря раньше, расспрашивала бы обо всем подряд, вдруг что-то бы да узнала, но теперь единственный нужный вопрос сформировался сам собой:
— Посоветуйте, как я могу найти призывателя? Вы к нему, как ни странно, ближе всех. Ну, кроме меня, но у меня ничего не получается, хотя я специально в АТМа поступила, чтобы его вычислить.
Опа! Вот и название этому типу подходящее нашлось — призыватель, и даже напрягаться не пришлось.
— Так, — его нос и губы повторно дернулись. Стало неприятно, как будто передо мной не человек сидит, а монстр. — Так влечет его к тебе, телесно. Краснеть не станешь?
— Нет. С чего мне краснеть?
Однако, боюсь, щеки все же заалели.
— Кто вас, девиц, знает. — Пустые глаза замерли. — Ну, раз краснеть не будешь, слушай. Тянет его к твоему телу. Насчет большой душевной любви — это вряд ли, а от тела твоего отказаться он не способен. И не бросил он тебя из-за того, что тело твое пожалел. Вот и считай — как бы хорошо он ни скрывался, стоит ему тебя увидеть… ну, нагишом… или поцеловать… оторваться он уже не сможет.
— Гадость какая, — пробормотала я, отворачиваясь.
Нет, ну правда ведь гадость! Тело мое он пожалел. Нет, не может быть.
— Что поделать…
Сыскарь наверняка с такими ужасными вещами по работе встречался, что в моем случае гадости никакой не видел. Подумаешь, возжелал телесно? Не убил же? И внутренностями моими, пуская слюни, не обматывался. Я невольно вздрогнула, представив, с чем он имеет дело, а тут я со своей глупой историей. Отрываю от поиска куда более опасных людей.
— Спасибо вам за помощь.
Благодарность сквозь зубы прозвучала не очень, ну что поделать.
— Пожалуйста. Удачи тебе, иномирянка, — с неожиданной теплотой ответил сыскарь.
Я встала и побрела в общежитие, даже извозчика не взяла. На глазах слезы, а почему — понятия не имею. Все говорят, повторяют, даже сыскарь, который никогда не ошибается, что суженый меня просто бросил, но моя интуиция говорит, вернее — вопит как ненормальная, что такого не может быть. Что-то тут тайное, о чем я не знаю. И эта тайна полностью его обеляет и оправдывает.
С другой стороны, и кандидатов не осталось. Отказываюсь допускать, что им может быть Жегло или Волин. Гурьяна я трогала за голую руку — и ничего. Неужели Бакуня? Внешне он не очень привлекателен, хилый какой-то и слабенький, но, с другой стороны, разве это главное? Или все-таки Лад?
Я чуть не споткнулась. О небеса, только бы не Лад! Для меня он уже плотно засевший в чувствах герой другого романа, просто не представляю рядом с ним себя.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!