Человек на поводке - Чарльз Вильямс

— Мартини, водка с тоником или скотч?

— Лучше водки с тоником, — ответил Ромстед.

Пока она смешивала напитки, Ромстед заметил перемены в ееоблике: былая оживленность и вызывающая сексуальность теперь ослабли, хотяпростое узкое платье по-прежнему подчеркивало притягательность фигуры, которуюне смогла бы обуздать никакая одежда. В доме она предпочитала ходить босиком.

— Мне очень жаль… что так случилось с мистеромБоннером, — произнес Ромстед.

— У него было много врагов, — откликнуласьПолетт, — но мне он нравился. Лью был упрямый, туповатый и грубый парень,он всегда ухитрялся попасть если не в скандальную историю, так в какую-нибудьнеприятность, но в великодушии и простосердечии ему не отказать. Он был хорошимдругом. Ну и, конечно, никудышным мужем.

— Значит, он был женат?

— О да, почти шесть лет. Но в конце концов его жена невыдержала. Покер и постоянные измены. Господи, да разве можно ждать от мужчинчего-то хорошего!

Они перешли в гостиную. В патио за стеклянной стенойсгущались сумерки, и бассейн, подсвечиваемый подводными лампами, мерцалголубоватым светом. Полетт не знала подробностей случившегося, поэтому Ромстедрассказал ей, как обстояло дело, стараясь по возможности опускать кровавыеподробности.

— Значит, Брубейкер считает, что Джери тожеубили? — спросила Полетт. — И Лью догадался, кто это сделал?

— По крайней мере, они этого опасались.

— А вы понимаете, что вас тоже могли убить?

— По-моему, я его не интересовал, — произнесРомстед. Конечно, это не ответ, но лучшего у него не нашлось. — А какнасчет того радиста с «Фэрайла»? Его случайно звали не Таллант?

— Нет, — ответила Полетт. — Кесслер. ГарриКесслер.

«Это ничего не значит, — подумал Ромстед. — Он могсменить имя, если его освободили досрочно».

— Вы знали его?

— Да. Он служил на корабле, когда пять лет назад вашотец подобрал нас в море, но я его тогда почти не замечала. А вот Джери — да.Она находила его остроумным.

— Ему было около тридцати? Средний рост, стройный,смуглый, карие глаза, черные волосы?

— О нет. Возраст и телосложение — почти точно, но онбыл скорее похож на вас, блондин с голубыми глазами.

Ромстед мрачно покачал головой. Его смелое предположение неоправдалось. Но как тогда Таллант укладывался в общий кадр?

— В любом случае он должен еще сидеть в тюрьме. Я незнаю, какой ему дали срок, но ведь с тех пор прошло немногим более трех лет.

— А вам известно, куда его поместили? Полетт покачалаголовой:

— Нет, в какую-то федеральную тюрьму. Ведь всеслучилось в море, поэтому это дело не попадало под юрисдикцию ни одного штата.

— А как старик разоблачил его? Полетт поставила бокална кофейный столик и закурила.

— Ваш отец знал азбуку Морзе, а Кесслер об этом недогадывался. Понимаете, в молодости он плавал помощником капитана на норвежскихсудах…

— Да, я знаю, — перебил ее Ромстед. — У негобыло два диплома, и он иногда заменял радиста. Мне рассказал об этом Винегаард.

— Совершенно верно. Как я понимаю, знание азбуки Морзе— это такая вещь, которая никогда до конца не забывается — как умение плаватьили ездить на велосипеде. Но лучше я начну с самого начала. Это случилось в1968 году, когда я первый раз плавала на «Фэрайле» в качестве пассажира,поэтому знаю, что собой представлял этот негодяй. Говорили, что он чуть ли негений по части электроники, но при этом по какой-то причине у него не былоинженерного диплома; может, он был слишком беден, чтобы оплатить учебу вколледже, может, его выгнали оттуда, а может, еще что-то. Он наверняка получалбы большое жалованье в одном из этих мозговых центров, где занимаютсякосмическими исследованиями и делают всякие побрякушки для искусственныхспутников, полетов на Луну и тому подобное. Кесслер постоянно что-то изобретал,с чем-то экспериментировал, соединяя всякие невообразимые части электронныхспагетти, а потом следил за показаниями осциллографа с таким увлечением, какнекоторые смотрят порнофильмы. Его радиорубка походила на кошмарный сонбезумного ученого. Несомненно, его мозги работали великолепно, однако иногда онвел себя чрезвычайно вызывающе и грубо, к тому же обладал каким-то садистскимчувством юмора. Мне Кесслер не очень нравился, хотя он мог быть необыкновеннообаятельным — когда хотел.

В общем, после очередного плавания, когда я встречала вашегоотца в Сан-Франциско, он сказал, что времени у него в обрез, поскольку он будетзанят дачей показаний и тому подобными процедурами. Как оказалось, это из-засумасбродства Кесслера. Гуннар рассказал мне о случившемся. Кажется, я забылавам рассказать, что после двух или трех плаваний таможенники буквальноперетряхивали весь «Фэрайл», когда он возвращался с Дальнего Востока. Они так тщательнопрочесывали его, будто точно знали, что на борту есть контрабанда. Но никогданичего не находили.

Ну так вот, в то самое плавание, около десяти вечера, передприбытием в Сан-Франциско, ваш отец играл в бридж в пассажирском салоне. Там порадио транслировали какую-то музыку, но совершенно неожиданно на нее началинакладываться точки и тире, то есть «морзянка». Ваш отец пытался объяснить мне,из-за чего это произошло. Кажется, если принимающая и передающая антеннынаходятся близко друг от друга — как на корабле, — то приемник ловит то,что посылает передатчик, даже если они настроены на разные длины волн. Вродекак одно накладывается на другое или что-то в этом роде.

Конечно, это совершенно нормальное явление, и такоеслучалось каждый раз, когда Кесслер работал на судовом передатчике, однако вашотец, не отрываясь от бриджа, автоматически прочитал сообщение и мгновенносообразил, что Кесслер передает что-то странное. Во-первых, это был совсем нетот текст, который капитан давал ему для передачи, а во-вторых, Кесслер невоспользовался ни одной из стандартных процедур — позывными судна и так далее.Сообщение походило на передачу ПВП, — «приблизительного времениприбытия», — только не в семь утра, когда «Фэрайл» должен был появиться вЗолотых Воротах, а в четыре, когда он еще будет в пятидесяти милях от берега.Таким образом, Кесслер назначал встречу с каким-то судном.

Разумеется, Гуннар ничего не сказал пассажирам и как ни вчем не бывало закончил игру. Вернувшись к себе в каюту, он позвонил на мостик иприказал разбудить его в три ночи. Поднявшись среди ночи на мостик, он включилрадар. На экране показались три или четыре судна, а немного погодя радар засекеще одну, более мелкую цель, по всей видимости, небольшую лодку. Она находиласьвпереди «Фэрайла» и почти не двигалась. Ваш отец рассчитал, что они пройдут недалее чем в миле от нее.