Аргонавты средневековья - Владислав Петрович Даркевич

миру патриархов, пророков, а позднее — Христа и апостолов. Их приписывали известным библейским персонажам («чаша Соломона»). Отблеск святости падал и на те ковчеги, в которых из Египта или «святой земли» доставляли останки мучеников и отшельников. Наряду с современными им вещами пилигримы и дипломатические миссии привозили с Востока и более древние, например сасанидские. Иранское золотое блюдо с изображением Хосрова I (531–578) хранится в парижской Национальной библиотеке. По преданию, его преподнесло Карлу Великому посольство багдадского халифа Харуна ар-Рашида.

В качестве реликвий в сокровищницы романских и готических храмов попадали восточные шелка: в них заворачивали чудотворные мощи святых. С каролингской эпохи в Шартрском соборе сберегали в кедровом ковчеге «сорочку девы Марии», в течение веков привлекавшую пилигримов. По рассказу французского хроникера, в 911 г., когда герцог Нормандии осаждал город, на стенах появился епископ Шартра, поднимая «святую тунику», как знамя. В неизъяснимом ужасе нормандцы расстроили свои ряды и обратились в бегство. Верили, что полотняные сорочки, соприкоснувшиеся с ковчегом, помогали женщинам выдерживать родовые муки: к этому средству прибегали и простые крестьянки, и королевы Франции. Во время Французской буржуазной революции реликварий впервые открыли: в нем лежали сирийская ткань и восточное покрывало с фигурами сопоставленных львов — оказалось, что «святая туника» ничем не напоминает сорочку.

Крупные духовные и светские магнаты стремились завладеть самыми достославными реликвиями Византии и «святой земли». Король Людовик Святой вывез из Константинополя два шипа из тернового венца Христа, обломок «подлинного» креста, обрывки ткани, которой Иисус вытирал ноги апостолов. Обладание такими «святынями», истинность которых доказывалась фальшивыми документами, повышало престиж аббатств и монастырей, привлекало к ним армии богомольцев, приносивших своими пожертвованиями постоянные доходы. Реликвии оспаривали друг у друга, покупали за большие деньги, обменивали и даже выкрадывали. Их перенесение издалека — из Палестины в Рим, из Рима в Галлию — торжественно обставляли. На всем пути следования происходили чудеса: внезапно исцеленные недужные присоединялись к ликующим толпам, встречавшим святыню. Длительное морское плавание вокруг Европы из Корсуня (Херсонеса) проделала икона Николы (1225 г.). Якобы сам угодник трижды являлся во сне ее «служителю» корсунянину Евстафию и, «утыкая его в ребра», настойчиво побуждал к путешествию. Он же указал путь в обход половцев. Евстафий сел на корабль в устье Днепра, по морю Варяжскому (Балтийскому) прибыл в Ригу и «сухим путем», через Новгород, доставил «чюдотворный Николин образ» в Рязанскую землю. В рассказах о переносе реликвий («Translationes») содержатся важные сведения о средневековых дорогах.

На огромные расстояния переносили дешевые культовые предметы рядовые паломники. На самаркандском Афрасиабе найден небольшой глиняный сосудик для целебной воды. В V–VII вв. подобные «ампулы» делали в коптском монастыре св. Мины вблизи Александрии. При расколках в церкви св. Ульриха и Афры в Аугсбурге обнаружили погребение мужчины в кожаных перчатках, с ножом в ножнах, кожаным поясом и бронзовой пряжкой — реликварием VII в. В пряжке лежали кусочек воска и фрагмент хлопчатобумажной ткани из Палестины или Сирии. Из «святой земли» происходят серебряные ампулы — маленькие плоские флаконы для освященного масла. Они хранятся в соборе города Монцы около Милана и в аббатстве св. Коломбана в Боббио к югу от Пьяченцы (где их обнаружили в тайнике крипты{141} церкви). По местному преданию, около 600 г. ампулы прислали из Рима в дар лангобардской королеве Теоделинде. Греческие надписи указывают на то, что их родина — «святые места Христа», т. е. Иерусалим и его окрестности (Вифлеем). Именно здесь происходили евангельские события, изображенные на сосудиках. Эти миниатюрные амулеты, которые носили на шее, охраняли верующих «на земле и на море». Вместе с паломниками ладанки с палестинской землей, крестики, кадила и другие вещи попадали в Рим. В VI–VII вв. из Восточного Средиземноморья в вечный город направлялся непрерывный поток греков, сирийцев, армян, персов, египтян. Многие пилигримы окончательно оседали в Риме, где образовалась целая колония «сирийцев», т. е. людей с Востока.

Композиции на паломнических сувенирах — один из источников распространения в раннесредневековом искусстве европейского Запада сиро-палестинских канонов. В XI–XII вв. произведения Востока оказали влияние на формирование романской скульптуры.

К исходу Средневековья культ реликвий, оставивший заметные следы в интеллектуальной и художественной жизни, стал вызывать все более ядовитые насмешки:

От века продавцы реликвий

Народ обманывать привыкли.

На паперти шумит базар,

Разложен плутовской товар —

Все тут священно, драгоценно:

Из вифлеемских ясель сено,

От Валаамовой ослицы

Кусок ребра; перо хранится

Архистратига Михаила

(Не сякнет в нем святая сила);

Тут есть уздечка боевого

Коня Георгия святого;

Одна сандалья святой Клары…{142}

Себастиан Брант

Хождение игумена Даниила

После завоевания Иерусалима крестоносцами в 1099 г. и образования Иерусалимского королевства ширится паломническое движение русских через Константинополь в Палестину. Общее религиозное воодушевление неудержимо влечет их в «землю обетованную». Возле пустынь и монастырей собираются богомольцы — «калики перехожие»:

А из пустыни было Ефимьевы,

Из монастыря из Боголюбова

Начинали калики наряжатися

Ко святому граду Ерусалиму{143}.

Одним из таких пытливых, предприимчивых и без-унывных людей был игумен Даниил: в 1104–1106 гг. он посетил владения иерусалимского короля Балдуина I: «Се аз недостойный игумен Данил русския земля, хужши во всех мнисех, смеренный грехи многими… понужен мыслию своею и нетерпением моим, похотех видети святый град Иерусалим и землю обетованную»{144}. Духовной пользы ради путешественник обошел все святыни «до Тивириадского моря… и до Фаворы, и до Назарета, и до Хеврона, и до Иордана» и оставил обстоятельные записки. «Любве. ради святых мест сих, исписах все, еже видех очима своима…». Распространенное во множестве списков «Хоженье» Даниила было излюбленным чтением многих людей, которые мечтали «сходить-то ко граду Еросолиму»:

Ко святой святыни богу помолитисе,

Ко господню гробу нам да приложитисе,

А во Ердань реки окунатисе…{145}

В Палестину Даниил плыл морем через Царьград (Константинополь) вдоль каменистых прибрежий Малой Азии; его корабль заходил в гавани Родоса и Кипра. Кратко перечисляя остановки, он повествует об островах «Великого» (Эгейского) моря, где разводили скот, варили серу, а из смолы дерева «зигии» приготовляли ладан, об Эфесе («обилен же есть всем добром») со знаменитой пещерой семи отроков, «иже спали 300 и 60 лет; при Де-кии цари усопша, а при Феодосии цари явишась». Как и Зеевульф, он испытал превратности