Нелёгкое дело укротить миллионера - Диана Билык

Тварь! Убери от нее руки, она моя женщ… игрушка. Дрожит на языке, но я, скрипнув зубами, разворачиваюсь и иду вглубь насаждений. Подальше от их глаз. Хорошо, что парочка занята обнимашками и меня не видит. Они не видят, как меня трясет от гнева на себя, на нее, на всех вокруг.

Чуть дальше сад уходит вниз, начинается луг, усыпанный полевыми цветами, а еще ниже переливается вода. Сегодня довольно жарко, потому я, не оглядываясь, иду к берегу, скидываю на ходу футболку и брюки.

– Не велено, – басит в спину охранник.

– Иди нахрен. – Разбегаюсь и ныряю в прохладную воду.

Плаваю очень долго под пристальным наблюдением. Амбал что-то говорит в рацию, кивает, а потом подходит ближе к кромке и жестко требует:

– Приказано доставить вас к дому.

– Кем приказано? – переворачиваюсь на спину и держусь звездочкой на воде. Небо ясное, чистое, солнце закатилось за горизонт блюдом и отражается в воде золотым слитком. У Агаты глаза немного темнее, цвета крепкого чая с янтарем, но от них, как и от взгляда на дневное светило, можно ослепнуть.

Она украла мою жизнь. Я должен ее топтать, мучить. Должен что-то придумать, но ничего в голову не идет, только трепещет под ребром желание прижать ее к себе, обнять, прошептать, какая красивая, и как приятно пахнет.

Стерва. Ненавижу.

– Агата Евгеньевна просила вас зайти в кабинет. Сейчас, – повторяет охранник. Чеканит и явно показывает, что сделает все, чтобы выполнить указание мерзкой мыши.

Я вытягиваю руку из воды и показываю ему фак. Приказы приживалы выполнять не стану.

И он неожиданно оказывается рядом, занырнув точно около плеча. Я чуть не иду под воду от неожиданности. Мужлан хватает меня за шею и тащит к берегу, не обращая внимание на возмущения и удары по рукам. Капец, гора каменная! Как он не тонет в воде от тяжести?

Бесцеремонно выбрасывает меня на берег, как пойманную рыбу, даже не кривится от моих шлепков по его ногам, лишь спокойно отступает.

– Вперед, – пихает меня в плечо, когда я подхватываюсь, чтобы дать ему в морду.

– Хрен, – выставляю кулаки. – Ты меня не заставишь.

Он ведет головой, наклоняется поднять пиджак и рацию, а потом крепкий хук натыкается на мой подбородок, сотрясая голову.

Лечу назад и думаю, какой же я дурак, что в свое время отказался ходить на борьбу. Папа ведь предлагал, но мне все нипочем, охрана же есть, зачем мне самозащита, а вот сейчас бы ловкость и умение давать сдачу пригодились.

В голове трясется, когда этот придурок тащит меня к дому.

– Ты что идиот? – шипит на него Егор, увидев нас на краю сада.

– Он не слушался. Агата Евгеньевна сказала привести любой ценой. Вот я и привел.

– Он после аварии, тупица! – шепотом ярится старший охранник. Я могу лишь разглядывать его лицо и покачивать головой, сказать гадостное не получается, перед глазами все плывет, а язык онемел.

– Виноват, босс, – сбавляет наглость прыщавый. – Да я его легонько стукнул, только чтобы успокоить.

– Иди уже отсюда, сам разберусь.

Меня оставляют на траве около дома. Запрокинув голову, смотрю на текущие в синем молоке облака и думаю, как клево, когда болит башка, а не сердце. Может, почаще биться, забывать, слепнуть, и тогда меня не будет выводить из себя вся эта ситуация абсурда? Не будет гудеть где-то под ребрами без причины и объяснений.

– Вывернешь очередную пакость, я сам тебя побью. Понял? – склоняется надо мной Егор. Стреляет серебром глаз, обещая расправу.

– Иди… – шевелю губами. – Ай, отвали.

– Я предупредил, – указательный палец смотрит на меня угрожающе, дрожит перед лицом, а я улыбаюсь. Мне полегчало. Даже дышать стало свободней. – Хоть пальцем Агату тронешь, все до единой косточки сломаю и в саду прикопаю. Никто никогда тебя не найдет, поверь.

– Какой грозный, боюсь-боюсь.

– А стоило бы, – швыряет последние слова Егор, окатывая лицо каплями слюны. – Включи уже свой мозг, Рус! Хватит притворяться ублюдком, ты ведь в глубине души не такой. Я видел, каким ты можешь быть – в беспамятстве люди всегда настоящие. Присмотрись к Агате – она очень чуткая и честная, все в глубине глаз прочитать можно. Бесполезно! Ты же ничего не видишь из-за своей фальшивой гордости и застарелой обиды на папочку. Тебе на всех насрать.

– Именно, – поддакиваю, продолжая улыбаться. Что он меня тут отчитывает? Амёба. Пусть сначала дорастет до моего уровня, а потом будет учить жизни.

– Подумай, что ты делаешь не так, – продолжает Егор разочарованно, – иначе ты навсегда потеряешь свой шанс. Ее потеряешь! Заслужить доверие очень тяжело, легко разрушить чью-то душу и растоптать сердце, когда тебе все равно. А свое не боишься порвать, рано или поздно? Нет? Наивный избалованный мальчик. Но жизнь тебя еще проучит. Любовь свергает с пьедестала даже таких отморозков, как ты. Я бы все отдал, если бы она на меня смотрела так, как на тебя, но… – он жует губы, и его безэмоциональное лицо пробивает мимикой печали и обреченности, а потом охранник сплевывает в сторону. – Сердцу, падла, не прикажешь. Поднимайся! Руки не подам, ты прогнил насквозь, боюсь провоняться.

Ранее

После того, как озвучивают стоимость операции, я отношу украшения, что остались от мамы, ценные вещи и все, что можно, в ломбард. Но выручить получается мизерную сумму в несколько тысяч рублей. Это даже не десять процентов от того, что мне нужно. Славке нужно.

Оказывается, что врач перед боем предупреждала его об отслойке сетчатки, но брат отмахнулся. Согласился драться и сильно нахватался, хотя и победил. После он уехал к своей девушке, которая теперь куда-то резко испарилась. Он несколько раз спрашивал о ней, просил набрать, просил ей сообщить, но я солгала. Сказала, что не дозвонилась, хотя девушка ответила в первый раз и любовь на словах «Славка ослеп» внезапно оборвалась короткими гудками.

А ночью он заступился за меня и добил сетчатку окончательно. Вернее, ублюдки добили, а мы их так и не смогли привлечь к ответственности, потому что Слава запретил мне сообщать в полицию. Он не хотел, чтобы я унижалась и позорилась.

Вчера бабушка переслала двадцать тысяч, что собирала на свои похороны, но этого всего равно мало. Всего сорок три тысячи. До зарплаты еще прожить, а операция нужна сейчас. Иначе будет поздно.

И я решилась. Пошла в банк и взяла ссуду под залог квартиры. Хотя оценили ее совсем дешево, крохи. Я выплачу, все отработаю, а если не справлюсь, уеду к бабуле в деревню.

Остаток до пятисот тысяч я пошла просить у режиссера. Очень надеялась, что мужчина благоразумно прислушается к моей беде и пойдет навстречу, хотя после одного случая лучше бы я к нему не обращалась и не поворачивалась спиной.

Но я же доверчивая, умею прощать, не понимаю, когда меня втягивают в злые игры. Дура.