Компас сердца. История о том, как обычный мальчик стал великим хирургом, разгадав тайны мозга и секреты сердца - Джеймс Доти

Часа в три утра я услышал крики, грохот, а потом снова крики. Отец – судя по шуму, пьяный в стельку – стоял у входной двери, запертой изнутри.

Мама дрожа вышла из спальни, и я заметил ужас на ее лице. Широко распахнутыми глазами она смотрела на дверь, которую явно не собиралась открывать, а уши она заткнула руками. Мы начали подумывать о том, чтобы вызвать полицию.

Крик по ту сторону двери становился все громче, и я знал, что вскоре полицию непременно вызовет кто-нибудь еще. Мой автобус отходил через несколько часов, и я не собирался на него опаздывать из-за того, что остаток ночи придется разбираться с полицией. Я шагнул к двери в тот самый миг, когда отец разломил ее практически надвое, пробив ногой дешевую фанеру. Его рука потянулась к дверной ручке.

Очутившись внутри, он заорал с удвоенной силой.

– Черт побери, да кто вы такие, чтобы не пускать меня в собственный дом! – крикнул он, глядя на меня.

От злости его лицо перекосило, а глаза стали безумными. Мама попятилась в угол комнаты, и он мигом переключился на нее:

– Какого черта ты не открыла дверь?

Он начал наступать на маму, которая пятилась до тех пор, пока не уперлась в стену. Раньше я не видел отца таким свирепым. Напившись, он, как правило, просто отрубался. И никогда не поднимал руку ни на кого из нас.

– Не смей подходить ближе, – услышал я собственные слова.

Не знаю, услышал он меня или нет. Так или иначе, он сделал еще один шаг в сторону мамы, которая в своем огромном халате напоминала трепещущую птичку. Я никогда прежде не давал ему отпор. Мы все мирились с его поведением и его пьянством. Но больше я не собирался это терпеть. Не в этот раз.

Я встал между родителями и крикнул как можно громче, чтобы отец обратил на меня внимание:

– Если ты не остановишься, я тебя ударю. Я сделаю это, можешь не сомневаться.

Он пропустил мои слова мимо ушей и шагнул вперед. Тогда я тоже шагнул ему навстречу. Я двигался словно в замедленной съемке или под водой. Сжав руку в кулак, я нацелился ему прямо в нос. Я услышал и почувствовал, как трескается кость. А потом он упал на пол с глухим ударом, будто я только что повалил дерево.

Мама закричала, а я смотрел, как отец падает лицом вниз и во все стороны хлещет кровь. Я ощущал вонь спиртного вперемешку с резким, отдающим медью металлическим запахом. Так пахнет кровь.

А ее было очень и очень много.

К горлу подкатила желчь, и меня неудержимо затошнило. Я бросился в ванную и едва успел добежать до унитаза. Стоя перед ним на коленях, я пробормотал слова, наиболее близкие к молитве из всего когда-либо сказанного мной: «Помоги мне». Я вытер рот рукавом и вернулся в гостиную. Отец по-прежнему неподвижно лежал ничком на полу. Неужели я убил его? Я перевернул отца на спину. Никогда не видел столько крови. Нос его был перекошен влево. «Что же я натворил?! – вертелось в моей голове. – Какой ужас!»

Я услышал, как отец застонал, приходя в сознание, и положил его голову себе на колени. Я не отдавал себе отчета в том, что плачу, пока не увидел, как слеза упала в лужицу свернувшейся крови на щеке отца. Удар его отрезвил. Он медленно поднял на меня глаза: никогда еще мне не доводилось видеть такой взгляд. А потом он произнес:

– Все в порядке. Все в порядке, сынок.

Мама все еще плакала, я же вытер слезы. В тот момент я осознал, что отношения между мной и отцом уже никогда не станут прежними.

Было шесть утра, мой автобус отправлялся в полвосьмого. Мама хлопотала возле отца, который, изрядно протрезвев, сидел на стуле и попивал кофе. В носу у него виднелись ватные шарики. Он снова посмотрел на меня, а затем опустил глаза. Мама сказала, что не хочет, чтобы я опоздал на автобус. Я поцеловал их обоих, обнял и вышел через разломанную входную дверь. Так я покинул родной дом, чтобы отправиться в колледж. Подходя к машине друга, который должен был отвезти меня на автовокзал, я заметил, что брюки мои спереди забрызганы кровью. Времени на то, чтобы вернуться домой и переодеться, у меня не было. Да и в любом случае вся моя одежда лежала в сумке. Я плохо представлял, как другие ребята прощаются с родителями перед первым отъездом в колледж, однако был уверен, что совершенно не так, как я.

Хоть меня и приняли в колледж, я оказался не готов совмещать работу на полную ставку с лекциями и зубрежкой. А еще я занимался греблей, так как твердо вознамерился заполучить куртку с эмблемой колледжа. Год за годом мне, казалось, приходилось стараться больше, чем кому бы то ни было еще, – и все для того, чтобы мне поставили удовлетворительную оценку. Первые пару лет я частенько ездил на автобусе, а иногда и на попутках из Ирвайна в Ланкастер. И пусть я трудился усердно, учебные недели, которые я пропускал, чтобы позаботиться о маме, разобраться с отцом или помочь им решить ту или иную проблему, складывались в месяцы. Когда настало время подавать документы на медицинский факультет, мой средний балл был 3,5 и шансы получить диплом были невелики. Для того, кто хотел стать врачом, я учился из рук вон плохо. В те годы на медицинский факультет принимали со средним баллом около 4,7.

Тем не менее я не терял уверенности в том, что стану врачом. Образ меня в белом халате не был плодом моего воображения – он казался настолько реальным, словно я смотрел на себя в зеркало. Вот уже почти семь лет я методично выстраивал этот образ у себя в голове, и его воплощение в реальность было для меня единственным приемлемым исходом. Впрочем, сокурсники не упускали возможности напомнить, что с моими отметками мне никогда не попасть на медицинский факультет. К сожалению, слишком многие из нас позволяют другим решать, что им под силу или не под силу сделать. Еще один дар, который преподнесла мне Рут, – способность верить в себя и помнить, что не каждый будет желать мне успеха или великих достижений, а также умение спокойно относиться к подобным вещам и не реагировать на них эмоционально.

Процесс подачи документов на медицинский факультет начался, когда я учился на третьем курсе. Я узнал, что первым делом студенты Калифорнийского университета в Ирвайне должны пройти предварительное собеседование, по результатам которого комиссия решит, рекомендовать ли студента к поступлению на медицинский факультет или нет. Я отправился к секретарю комиссии, чтобы договориться о собеседовании.

До сих пор – более четверти века спустя – отчетливо вижу, как она достает папку с моим досье, бегло просматривает его, окидывает меня пренебрежительным взглядом и продолжает перелистывать страницы. Наконец она закрывает папку и говорит:

– Я не стану назначать вам собеседование, это пустая трата времени для всех. Вы ни за что не поступите на медицинский.

Я застыл как вкопанный. Мне необходимо было это рекомендательное письмо! Оно стало бы первым шагом в длинном списке шагов, которые нужно проделать, чтобы поступить на медицинский факультет. После этого мне предстояло заполнить множество бланков, написать несколько эссе, а потом с надеждой ждать приглашения на собеседование, которое проводилось уже на самом медицинском факультете. Впереди меня ждали серьезные испытания, и все, чего я хотел, – это получить возможность их преодолеть.