Тихий маленький город - Анна Дашевская

Ксения появилась к одиннадцати утра, с заплаканными глазами, ненакрашенная, с небрежно заколотыми роскошными рыжими кудрями.

– Что случилось? – спросила я, едва она вошла в ординаторскую.

Махнув рукой, она сунула сумочку в шкаф, натянула халат и хлюпнула носом.

– Тяпа с Ляпой пропали. Главное, я же терпеть не могу эту парочку! – сказала Ксения с горячностью. – Разве ж это собаки? Тигры диванные…

Внутри у меня похолодело.

– Пропали? Когда?

– Ночью исчезли, представляешь? Непонятно, как и выскочили, двери закрыты были… вроде бы. И Костик спал, не мог же он встать, открыть двери и снова лечь?

Я припомнила парочку развесёлых кокер-спаниелей; действительно, диванные тигры, они и гулять-то шли неохотно, предпочитали созерцать мир с подоконника.

Подоконник… Вот чёрт, неужели та тварь, жрун, всё-таки осталась в Кириллове?

– Ну, Костик – вряд ли, ребёнок просто не дотянулся бы до обоих замков. Но у моей приятельницы в Москве так кошка сбежала – Инка выходила вынести мусор, та проскользнула между ног и смылась.

– И что?

– Вернулась через неделю, битком набитая котятами, – мрачно ответила я, вспоминая, как мы этих котят пристраивали.

В последний раз хлюпнув носом, Ксения высморкалась и спросила с надеждой в голосе:

– Думаешь, вернутся?

– Ты вот что, после работы придёшь домой – найди мне клок шерсти от каждого, и какую-нибудь игрушку, которые оба любили. Я завтра утром попробую поискать… своими методами.

Ну, а что? Если я подруге не стану помогать, кому тогда?

Работа шла своим ходом, не особо давая раздумывать, и день незаметно дополз до вечера.

Ксения сбегала домой и принесла мне пакетик с шерстью и обкусанный мячик, честно предупредив:

– Только я не знаю, где там чья шерсть, они ж оба золотистые.

– Это неважно. Завтра утром приду домой и попробую поискать. Если что-то получится, позвоню.

– Тогда я побежала за Костиком в садик, сегодня моя очередь. Мы в тебя верим!

Послав мне воздушный поцелуй, эта рыжая бестия развернулась на каблуках и испарилась.

– Верят они в меня, – пробурчала я, упихивая явно обслюнявленный мячик в свой рюкзачок. – Хорошо бы ещё и я сама верила, что получится найти хотя бы шкурки. Впрочем, про шкурки я точно тебе не стану рассказывать. Придётся тогда врать…

* * *

Отсидев пятиминутку, я вышла из больницы и глубоко вдохнула сладостный весенний ветерок. «Сейчас бы пойти сирень собирать, самый цвет, – пронеслось в голове. – А я опять занимаюсь ерундой».

– И вовсе не ерундой, – возразила себе вслух. – Очень даже важным и нужным делом.

Проходившая мимо старуха покосилась на меня с неодобрительным любопытством.

Для начала я вынула из тайника тетрадь «Травы» и перечитала внимательно, как искать пропажу. Потом достала ту самую серебряную миску, налила в неё отстоявшуюся колодезную воду и начала свой ритуал. Пальцы сплетали собачью шерсть в косичку, губы шептали заговор, травки тихо тлели на деревянной пластинке, плававшей по поверхности воды… Наконец деревяшка сама собой отплыла в сторону, и я увидела картинку на воде. Какое-то тёмное место, не то пещерка, не то промоина под упавшим деревом. Два собачьих тела, сплетённые в один клубок. Неужели мёртвые? Тут один из кокер-спаниелей дёрнул обрубком хвоста, и я выдохнула:

– Живые…

Настал черёд мячика.

Крохотный травяной костёр погас. Я вымыла мячик водой, в которой видела картинку, намазала золой от травы и, неся его в левой руке, вышла на «набережную»…

К такому методу я прибегала в первый раз, и вовсе не уверена была, что что-то получится. Но если не пробовать, и не узнаешь, так ведь? И я храбро проговорила начало ключевой фразы.

Мою руку с мячом дёрнуло так, что я едва не упала. Нога поскользнулась по невесть откуда взявшейся грязи, и со всего размаха я съехала по склону в Большой овраг.

Всё-таки у мироздания есть чувство юмора, иначе почему бы я впечаталась головой в куст дикой сирени? Поднялась на ноги и осмотрелась, но мяч в руке настойчиво тянул меня влево от реки, вглубь оврага. Пришлось следовать его требованиям. Быстрым шагом я дошла, почти добежала до мостика – одна из достопримечательностей нашего городка, арочный, сложенный из кирпича, с зеленовато-голубыми изразцами, украшавшими каждую опору. Мой резиновый проводник затих, значит, мы пришли?

И в самом деле, крайняя правая опора вонзалась в стенку оврага, а под ней чернело жерло норы, затянутое словно бы грязно-радужной плёнкой. Она то вздувалась, то снова опадала.

– Вот, значит, где ты прячешься, – проговорила я непослушными губами. – И почему же мои рыцари, Chevalier sans peur et sans reproche[1], не нашли тебя раньше?

Страшно мне было до ужаса, да ещё чёртов мячик мешался. Осторожно, не отводя взгляда от лаза в пещерку, я присела и положила его на землю. Потом правой рукой вытянула нож, а в левую зачерпнула из лежащего в кармане пакета странноватую смесь трав, в которой основную долю составляли полынь, чабрец, душистый табак и красный жгучий перец. Полную горсть, да.

«Потом не прочихаюсь!» – пробежала глупая мысль и затихла где-то на краю сознания.

Руки мои действовали будто сами по себе, я лишь наблюдала, как сверкнула серебряная кромка ножа, вонзаясь в середину плёнки, и в разверстую дыру-в-никуда полетел порошок. Радужная плёнка задёргалась, пытаясь свести края дыры, и вдруг лопнула, беззвучно заорав мне в лицо.

Первый раз в жизни я упала в обморок. От страха.

Пришла в себя от того, что меня довольно неласково хлопали по щекам. Разлепив глаза, я уставилась в небритую физиономию участкового, и не нашла ничего лучше, чем пробормотать:

– О! И вы здесь? Здрасте, Михал Матвеич.