Молитва любви - Барбара Картленд

Граф Инглтон и мисс Джина поженились через три дня, когда гости уехали в Лондон.

Граф ничего не сказал Джине о тех неприятных сценах, что имели место между ним и миссис Денвер, а потом и с леди Миртл.

Миссис Денвер плакала, стоя перед ним на коленях, когда он сказал ей уехать.

Леди Миртл просто онемела от удивления, когда граф сообщил ей, что им следует вести себя осторожнее.

— Мне кажется, — сказал граф, — что кто-то из здешних слуг собирается рассказать о нас твоему мужу.

Леди Миртл побелела:

— Этого не может быть!

— Мы не должны рисковать, — покачал головой его сиятельство.

Леди Миртл стала предлагать варианты тайных свиданий, но граф стоял на своем. В конце концов леди Миртл обвинила его в трусости и уехала, заявив, что больше не намерена его видеть. Этого-то он и добивался.

Наконец-то в «Монастырском очаге» остались четверо совершенно счастливых людей.

По приглашению графа сэр Чарльз приехал в замок, и вместе с леди Элис они обсуждали свадьбу, которая должна была состояться неделей позже.

Мать сэра Чарльза жила неподалеку, и было решено, что леди Элис поедет к ней, чтобы познакомиться с семьей сэра Чарльза.

Граф пообещал Джине, что познакомит ее со своей семьей, когда она станет его законной женой, а то вдруг, увидев его родственников, Джина передумает.

— Ты успокоишься, если я буду постоянно говорить тебе, что ты самый замечательный? — спросила у него Джина и, прижавшись щекой к его плечу, прошептала: — Я уверена, что ты — архангел Михаил, я так решила, когда ты спас меня тогда. А может, ты — греческий бог, сошедший с Олимпа.

— Да, именно так, — ответил граф. — И я женюсь на самой прекрасной из всех греческих богинь, которые когда-либо представали взорам смертных.

— Я люблю тебя, — прошептала Джина. — И до сих пор не могу поверить, что ты тоже меня любишь.

— Мы с тобой настолько одинаково смотрим на мир, что я просто уверен, мы станем самой счастливой парой на свете.

— Боже, как же я счастлива! Когда дядя Эдмунд велел мне приехать в его ужасный дом, похожий на тюрьму, и когда он запретил нянюшке приехать со мной, я была в отчаянии! А если бы я не увидела то объявление в «Таймс»?!

— Я тогда сказан Уодкинсу, что это пустая затея и что я никогда не подберу подходящую кандидатку, но теперь я думаю, что сам Господь Бог свел нас вместе.

— О да! — согласилась Джина. — Я тогда подумала, что мой отец одобрил бы мой поступок. Жить с дядей Эдмундом — все равно, что в аду! И потом, я не хочу быть миссионеркой!

Граф рассмеялся:

— Из тебя Вы вышла отличная миссионерка, ты помогаешь людям обрести счастье! — Он сам удивился своим словам.

Джина обняла его и привлекла к себе.

— Я самая счастливая на всем белом свете! Я так счастлива, что могу поделиться своим счастьем с другими.

— Делись, но знай меру. Я не потерплю, чтобы ты любила кого-то еще!

Теперь рассмеялась Джина:

— Это просто невозможно! Я люблю только тебя! И я хочу повторять это снова и снова, но боюсь тебе наскучить.

— Ты никогда не наскучишь мне! Мы принадлежим друг другу, Джина, ты плоть от плоти моей, а разве может наскучить собственная плоть?

Джина снова рассмеялась:

— Я очень хочу этому верить. Когда я молила, чтобы ты услышан меня, я знала, что ты придешь, потому что нас связывает нечто очень прочное.

— Когда я впервые увидел тебя, я понял: ты — та, кого я искал всю жизнь. Честно говоря, только тобой были заняты мои мысли. Ты являлась мне в видениях, ибо ты похитила мое сердце. — Граф говорил очень серьезно, и Джина не нашлась, что ответить.

А поэтому она просто поцеловала его. Этот поцелуй вновь разбудил огонь в его душе. И граф ответил на ее поцелуй страстно и требовательно, словно бросая вызов всему миру.

Джине казалось, что свадебную церемонию она запомнит на всю жизнь.

Вечером, возлежа на той самой кровати, где Джина и Элис ночевали после чудесного спасения, граф обнял свою жену.

Занавески были отдернуты, и в комнату лился свет звезд. Над вековыми дубами в парке висела луна.

— Завтра, — нежно прошептал граф, — я увезу тебя в другой дом, и мы проведем там наш медовый месяц. Мы там будем абсолютно одни, не считая, разумеется, лошадей.

— Хорошо, что мы остались на эту ночь здесь, — тихо ответила Джина. — Я уверена, это поможет мне избавиться от страхов перед привидениями и воспоминаний о миссис Денвер.

— Я не хочу даже слышать о ней! Я уже приказал переделать «Комнату с привидениями» в будуар, чтобы она больше не была спальней.

— Но ведь сейчас, когда нет миссис Денвер, там совсем не страшно.

— Я не хочу рисковать, — твердо сказал граф. — А если в доме есть другие привидения, то это скорее всего те самые души святых монахов, которые помогли тебе.

— Дорогой! — воскликнула Джина. — Ты такой замечательный! Ты веришь в то же, во что и я!

— Так будет всегда! — прошептал граф. — А теперь скажи, ты по-прежнему любишь меня?

Джина рассмеялась:

— А я тебя хотела об этом спросить! Я так боюсь, что… ты сочтешь меня скучной… или что я сделаю что-нибудь не так.

— Ты прекрасна! Я не могу выразить словами, как я тебя люблю!

— Я могу слушать тебя вечно! Любимый мой, Друро, люби меня! Научи меня любить!

— Скорее звезды упадут с небес или моря пересохнут, чем я разлюблю тебя!

— Я твоя! — воскликнула Джина. — Я твоя!

Граф поцеловал Джину, и их долго сдерживаемая страсть прорвалась наружу. Желание затопило их, как горящая лава. Оно было таким земным и в то же время божественным! Мужчина и женщина слились воедино, и в этот момент у них было одно тело, одна душа, одно сердце.

Это была всепоглощающая любовь на все времена.