Коснуться мира твоего - Оксана Алексеева

Кирк еще не ушел, когда я вернулась. Теперь волосы собрать было невозможно, только за ухо заправить, поэтому он сразу заметил изменение моего внешнего вида. Подошел, посмотрел внимательно, нахмурился, провел пальцем по царапине на шее. Я развернулась резко, чтобы уклониться от его руки, и спросила с некоторым раздражением:

– Ну чего?

Он был спокоен, смотрел прямо в глаза:

– Ничего. В следующий раз пойдем в лавку вместе.

Ну уж нет! Однако спорить с ним не стала. Сейчас приготовлю обед, а потом – к Налу.

В общем, я успешно приживалась в новом мире, а он радушно принимал меня в свои объятия. Если так пойдет и дальше, возможно, когда-нибудь я буду меньше скучать по дому. Спасибо, Отец, что подарил мне этот день. Будь милостив – подари мне следующий… и какую-нибудь заколку, чтобы обрезанные локоны не лезли в глаза.

Кирк

Я возвращался домой поздно вечером с ощущением, что должно произойти еще что-то плохое. Целый день я провел, сначала вычищая загоны для червеедов, а потом заглянул и в стекловаренный цех. Он построен совсем недавно, но уже выдает первые продукты – пока гораздо хуже, чем в Городе Земли, но уже намного лучше, чем в Городе Лета. Наверное, мастер прав – дело не в технологии, которая у всех одинаковая, а в составе шихты. По сути, там мне было делать нечего, но зашел из чистого любопытства под предлогом помощи. Мастер ответил, что теперь к производству допускает только специально обученных работников во избежание травм и, конечно, напоследок расспросил меня о Хани, потом пожелал, чтобы она вскоре стала матерью.

Я шел к ней, не зная, каких еще новостей ожидать. Даже усталость отступала перед волнением. Сама Хани на неприятности никак не реагировала, но мне отчего-то казалось, что может произойти и нечто похуже обрезанных волос. Я никогда не считал своих соседей жестокими или мелочными, но большинство из них раньше и не оказывались лицом к лицу с врагом, потому и не обнажали некоторые свои качества. Успокаивала меня только мысль, что если бы за день случилось что-то непоправимое – я бы уже узнал об этом. Мою опеку она отвергала – то ли хотела продемонстрировать свой характер, то ли до сих пор не привыкла к моему присутствию. То ли просто не в курсе, что мужчинам не нравятся излишне самостоятельные женщины.

В окне виднелся свет зажженной лампы – привычное зрелище, которое я наблюдал уже сотни раз в какой-то другой жизни. Теперь лампа казалась ярче, а мелькнувший силуэт – отчетливее. Там было так необычно светло, как будто никто и никогда не ждал меня прежде в моем доме. Пусть это и называется «чувство собственности»! Мне без разницы, если оно делает мое возвращение домой таким светлым.

Из темноты шагнула девушка, заставившая меня остановиться.

– Привет, Лили. Как поживаешь?

Она на приветствие не ответила, а ухватила меня за рукав.

– Кирк, я ее не трогала, клянусь тебе!

Пришлось оторвать взгляд от окна.

– Я бы никогда и не подумал, что ты на такое способна.

Лили затрясла головой:

– Они словно взбесились. Все взбесились… нужно время, чтобы привыкли. И я не знала, что они вообще собираются ей что-то делать! Унижать…

– Лили. – Я погладил по руке, которая тряслась от нервного напряжения. – Пожалуйста, передай им всем, что я очень благодарен. Они не унизили ее – они сделали ее еще красивее. Теперь она гораздо сильнее отличается ото всех – так и пусть торчит у них, как бельмо на глазу.

Моя бывшая женщина замерла и даже рот приоткрыла, но так и не произнесла ни слова. Осталось закончить разговор:

– Но порез на ее шее – это уже слишком. Теперь ни одна из вас никогда не переступит порог моего дома.

– Кирк… – она позвала вслед, но я уже не оборачивался.

Я не стал расспрашивать Хани о делах, но помог с ужином. Она, как всегда, тяготилась молчанием, но мне нравилось, когда девушка сама начинает говорить о том, что ей интересно. И дождался своей награды:

– Нал сказал, что на следующей неделе будет праздник. Девятнадцатая Мать родила сына. Слышал?

– Да. Любишь праздники?

– Не знаю… Если у вас праздники такие же ненормальные, как и все остальное, то потом спроси меня еще раз! А мне можно будет пойти?

– Конечно.

Нет, она все же привыкала к моему присутствию – уже не подбирает каждое слово, ведет себя естественней. Еще немного – и она уже не будет прятаться в малюсенькую ванную комнату, когда переодевается ко сну. Еще немного.

Если бы я знал, чем обернется наше совместное посещение городского праздника, то – о! прожорливые паучата – повторил бы это еще раз четыреста подряд! Всю неделю Хани адаптировалась – ходила в башню и лавку торговца, знакомилась со всеми, кто сам желал с ней познакомиться, выметала шерсть из прихожей и готовила еду. Если у нее и возникали какие-то трудности, то мне об этом не было сказано ни слова. Да я даже о проблемах Закари знал больше. Но у того уже и пара друзей обнаружилась – он оказался обладателем настолько легкого характера, что будто сразу родился наверху. Наши девчонки тоже подбирались все ближе и ближе к новому мясцу – он был невысок, слишком коренаст, но это почему-то не останавливало даже самых придирчивых дам. Внутренне я желал ему, чтобы он оказался способным стать отцом – у нас нет более простого варианта, чтобы закрепиться. Знахари в один голос утверждали, что свежая кровь в этом деле – крайне полезна. А это обострило интерес уже у всех девушек и женщин Города. Конечно, каждая, даже после множества неудачных попыток, втайне мечтала стать матерью. С их стороны наивно полагать, что он в состоянии помочь им преодолеть собственное бесплодие… но кто бы их осудил за такую надежду?

Матушка ежедневно присылала ко мне мальчишек с просьбой заглянуть к ней, но всегда находились какие-то другие дела. Или я просто избегал ее сердитого взгляда. В конце концов, у нее еще имеется девять детей и куча дел в Совете – она не должна сильно скучать.

Хани отказалась одеть платье даже на праздник. Только выстирала свою уже порядком поношенную одежду – вот и весь наряд. Я не собирался спорить или настаивать.

На главной площади к вечеру собрались все. Сначала расставили столы с угощениями, которые каждый принес из дома, потом принесли жбаны с настойкой. Немного выпили, громко поздравили Девятнадцатую Мать, этим шумом разбудив младенца на ее руках, отпустили ее домой отдыхать – и начали веселье. У нас многие умели петь, поэтому в центре оказывался то один человек, то сразу группа. А толпа подхватывала знакомые слова и стучала ложками по столам. Во время веселых мелодий танцевали.

Я пропустил тот момент, когда Хани изменилась. Удивился только, когда она сама схватила меня за руку и потащила в круг. Щеки горят, глаза заблестели… Да никак настойка работает. Они в своем подземелье вообще не знали про алкоголь – мы это давно выяснили. Самогон был крепок – она физически не могла выпить много, а сладкая настойка ее обманула! Она с радостью приняла из рук Тары очередную пиалу и щедро отхлебнула. Наверное, я обязан был ее предупредить, но у меня то ли язык распух, то ли слов подходящих не нашлось… И вообще, почему ее останавливать должен именно я? Если до сих пор она была чудесной, то теперь стала чудесной с примесью шаловливости, а моя психика от такого зрелища приказала долго жить.